Кузнец хаоса
Шрифт:
— До обвинений мы ещё дойдём. Итак, ваше имя.
— Давид.
— Полностью.
— Давид Романович Эварницкий. Отрок пятнадцати лет от роду.
— Это ваше настоящее имя?
— В паспорте записано именно так.
— Возможно, вы подделали документы или и вовсе захватили чужое тело.
— Тело моё. Документы не подделывал. Странные у вас вопросы. Вы пригласили меня на допрос, думая, что я мошенник?
— Что вы делали вчера вечером? — проигнорировала она мой вопрос.
— Какой именно временной диапазон вас интересует и насколько подробный отчёт?
Я
Точнее, даже не так. Представьте осуждённого, которого бросили в темницу и которого утром ждёт казнь. Если он человек слабый, то последние часы проведёт в ужасе, с содроганием ожидая, когда двери темницы откроются, его вытащат наружу и казнят. Если он человек волевой и горделивый, то, всё так же чувствуя этот ужас, он не покажет его пленителям. На эшафот выйдет с гордо поднятой головой. Я же был тем, кто уже проходил весь этот путь и знал, что это вовсе не конец. Смерть? Да, неприятно, но это лишь в том случае, если цепляешься за жизнь. Я не уверен, что мне было, за что цепляться. Отказаться от всех планов, не стать артефактором — это для меня как не дочитать интересную книгу. Её ведь не обязательно заканчивать прямо сейчас. Можно вернуться и позже.
Мне грозила не только смерть, но и пытки, тюрьма, рудники. На некоторых из них настолько тяжёлые условия, что обычные люди не выживают, поэтому спрос на одарённых, кто будет добывать особо токсичную руду, имелся всегда.
Не могу сказать, что я хорошо переношу пытки. Был у меня случай, когда попался. Продержался два дня и был готов сдаться. Тогда меня отбили мои люди, и вовремя, потому что на том наше революционное движение могло закончиться. Вот такая вот не особо красивая история двухдневного геройства, которое легко могло закончиться предательством. Плюс бытия одарённым в том, что можно себя убить в любой момент. Против этого, уверен, хватает средств, но… Короче, даже этого я не особо боялся. Так, слегка мандражировал.
В остальном же… Честное слово, мне даже любопытно посмотреть, что произойдёт, если меня отправят на рудники. Проклятого артефактора, ага. Руду добывать.
Как-то так и получалось, что вероятность конкретно так встрять меня не особо пугала. Я проклят. Пожил немного более-менее нормально, и хватит. Что тут ещё скажешь? На фоне этого пофлиртовать с Фетисовой — вполне себе закономерная мысль для лихого фаталиста.
— Меня интересует то, как ты попал на подпольные бои. Или будешь отрицать, что не был там? — снова перешла она на ты.
— Если мне принесут воды горло смочить, расскажу эту историю.
По глазам вижу, она еле сдерживается, чтобы не прибить меня. Тем не менее воды мне принесли.
— История простая, — заговорил я, отхлебнув. — Вы ведь знаете, что родители мои погибли? Из родственников только сумасшедшая бабка, которая спустила на любовников все сбережения. Поэтому я молод, без поддержки семьи и нищ. Возможно, вам это будет трудно понять, госпожа Элина, с таким-то отцом,
— Вы знаете, что это незаконно?
— Что именно? Впрочем, и правда хватит дурачиться. Согласно имперским законам, мне, как аристократу и участнику, полагается штраф от десяти до пятидесяти тысяч рублей.
— А вот тут ошибаетесь. В деле замешаны демоны, а значит, вы, как соучастник, получите высшую меру.
— Это ваше окончательное обвинение? — спросил я. — А я ведь нормально вам отвечал, госпожа Фетисова. Вы же продолжаете меня пугать.
Женщина поджала губы. Это воспринимать как признание ошибки? Я ведь вижу, что её корёжит от проклятий.
— К тому же раз вы мне сразу обещаете высшую меру, получается, сотрудничать мне смысла нет? — заключил я. — Ну ладно, давайте тогда так. Отвечать буду в присутствии адвоката.
— Вы же нищий аристократ. Откуда у вас адвокат? — едко заметила она.
— Я предприимчивый нищий аристократ. Как-нибудь оплачу. Ваш же вечерний перекус как-то потянул, — припомнил я ей совместный счёт в кафе.
— Адвокат положен в случае обычных происшествий.
— Ах да, здесь же, с ваших слов, замешано инферно. Хотите сказать, что в этом случае вам можно всячески на меня давить?
— Именно так.
— Хорошо. Если вы настолько профессионально несостоятельны, что настроили против себя человека, который сам к вам пришёл, то давайте перейдём к давлению. Голос? Менталист? Старые добрые пытки? С чего начнёте? Иголки под ногти? Быть может, у вас где-то здесь запрятана дыба?
Женщина промолчала, уставилась на меня и о чём-то задумалась. Надо отдать ей должное. Я видел, как она поддаётся проклятиям, но в то же самое время наблюдал проблески разума. Сейчас она загнала себя в ловушку. Разговор как-то странно пошёл. И либо она дальше закусится, либо…
— Что ж, господин Эварницкий, вы правы. Если вам так не понравилось общение со мной, приглашу специально обученных людей для этого.
— Лишиться вашего общества, Элина, самая страшная пытка. Не разбивайте мне сердце.
— Так и вы меня не отталкивайте, Давид, — сменила она тактику, включив мягкость в голосе. — Почему бы вам просто не рассказать, как всё было?
— Вы не поверите, но именно это я и пытаюсь сделать.
— Тогда начнём сначала? — улыбнулась она.
Как это расценивать? Она смогла собраться? А чёрт знает.
— Спрашивайте.
— В какой религиозной секте вы состоите?
— Чего? — удивился я. — В какой ещё секте?
— На вас божественный след. Не отнекивайтесь.
— Я реально не понимаю, про какие секты вы говорите. На всякий случай уточню — ни в каких организациях я не состою. Действую сам по себе. Исключительно в своих коммерческих, довольно банальных целях. Ну, там образование оплатить, технику новую купить, шаверму взять или красивую женщину на свидание сводить.
— Как вы тогда объясните божественный след?