Кузнец из преисподней
Шрифт:
– Мы не можем отступать бесконечно. Дед Касьян, что ты молчишь?
Озерник, насупившись, следил за птичьей истерикой.
– Слушаю воду. Там на реке островка не видать?
– Острова? Там вроде бы много островков…
– Должен быть остров, впереди… Чую место, где супостаты собрались и грязь в реку льют. Где-то посреди реки, на стремнине. Но впереди нас, как бы не опоздать…
– Опаньки! – хлопнул в ладоши Орландо. – Чего ж молчал?
– Зато ты шустрый больно, – помрачнел Черный Дед. – Ты думаешь, к Качалыцикам так легко подобраться? Это тебе не детишки из интерната, что у вас в Зимнем столуются и в глаженых кофточках парами гуляют! Им кто-то сильный пособляет… Мыслю я, наш Сивый друг с ними
– Эх, не добили мы Быка в Питере, – в сердцах топнул ногой Цырен.
– Господин президент, я дам команду к отступлению, – Даляр смотрел твердо. – Отступим километров на сорок, поглядим, что да как… Нельзя так рисковать. Если бы господин Кристиан вернулся…
– Кристиана как ветром сдуло, – стали жаловаться офицеры. – Вот прежде было, чуть взбунтуется земля, Качалыцики – они тут как тут, соберутся в балахонах белых и гасят беду…
– А нынче даже наш Кристиан сбежал. Сгинул на змее, только его и видели!
– Ладно, я согласен, – к общему удивлению, президент не стал возражать против отступления. – Передайте командование. Отведите эшелоны на запад. Только перед этим отцепите мой вагон и прицепите к дрезине. Мы поедем вперед.
Все словно по команде оглянулись на восток. Черная стена поднялась уже втрое выше самых высоких зданий Закамска.
– Мы? Кто это «мы»? – насупился начальник разведки Карапуз. – Вроде вместе договор был. Братство Креста, сообща уговаривались!
– Отцепляйте вагон! – повторил приказ Артур. – Те, кто раскачал Землю… они охотятся за мной. Пусть видят, что я еду навстречу.
Не прошло и двадцати минут, как локомотив перебросил на запасной путь половину состава. Затем подошла дрезина и взяла на буксир президентский вагон. В суете мало кто обратил внимание, как из холодильника перетащили в президентский люкс тяжелый сундук. Его рысцой подхватили и перенесли восемь человек. Позже они божились, что в сундуке кто-то ворочался и сопел…
Прозвучала команда, патрули срочно возвращались под защиту брони. Кочегары схватились за лопаты. По поезду прошелестел слух, что президент бросил всех и кинулся один в лапы врага. Другие утверждали, что с Кузнецом на поиски смерти отправились его загадочные китайские слуги, чернокнижник Касьян и даже командир чингисов, удалой Митя Карапуз. Третьи болтали уж совсем дивное. Мол, видели президента живого одновременно в двух местах – на площадке дрезины и в окошке вагона. Но все сходились в одном – Россия взбунтовалась…
Солнце закатилось. Дождь стих. Ураган тоже угомонился, как будто Звенящий узел почуял приближение главной жертвы.
Дрезина, набирая ход, везла Проснувшегося Демона навстречу гибели.
31
ДИКТАТУРА В ОГНЕ
Военный Совет заседал вторые сутки. Вице-президенту Рубенсу постоянно ложились на стол донесения о проникновении шпионов в различные государственные структуры. В целях безопасности Совет четвертый раз менял дислокацию. Вчерашнее заседание едва не было сорвано бомбой, которую принесла в окно Эрмитажа обученная сова. Сову вовремя пристрелил караульный, птица упала на балюстраду балкона, и бомба взорвалась там, высадив три окна. Движение на набережной остановили, пожар потушили, затем следователи Трибунала разыскали предателя. Один из электриков нарочно открыл форточку и обмазал окно прозрачным составом, как видно весьма привлекательным для ручной совы. Под пыткой электрик сознался, что получил тысячу золотом и ожидал еще втрое больше после успешного выполнения плана. Тысячу золотом работяга мог заработать честной службой лет за шесть…
Папе Рубенсу, несмотря на его нелюбовь к пыткам, пришлось прервать Совет и присутствовать на дознании в каземате. За ночь выяснилось немало любопытного. Электрик действительно обучался в технической школе, и даже получил от министра Орландо наградную ленточку. Он происходил из богатой казанской семьи, его предки натерпелись унижений трижды. Вначале от президента Ивана, еще когда налоги собирала Москва. Затем, в короткий период независимости, власть захватил хан Халитов и выдоил в пользу своей армии всех богатых мурз. И в третий раз, когда Халитов угодливо покорился новой власти Кузнеца. А заодно взял на себя обязательства самолично расправиться с внутренними бунтовщиками. Бунтовщики снабдили сына поддельными документами, золотом и отправили к дальним родственникам в Крым. А из Крыма новоявленный шпион отправился в Петербург, в компании таких же вежливых, старательных и непьющих. Приказано было терпеть, а в нужный момент делать то, что прикажет полковник Гирей. Оказалось, что протекцию во дворец пареньку составили еще два года назад, и все это время Гирей не давал ни единого задания. Как будто забыл о своем протеже. Или их так много проникло в столицу, что всех и не упомнишь?..
Папа Рубенс моментально вспомнил, как отговаривал Кузнеца от резких шагов в ханском стане. И пять, и десять лет назад, и раньше тамошние богатеи отправляли золото на юг, в свободную Украину, а чем все закончилось? Нынче в Крым вход любому славянину был заказан. Впрочем, во время войны крымчаки не поддержали Карамаз-пашу в открытую, даже прислали Кузнецу письмо, где обещали не вмешиваться, взамен прося не трогать и их. Петербург обещание сдержал, ни один русский солдат не ступил на полуостров во время Южной кампании. Рубенсу еще тогда докладывала разведка – турки умоляли крымских мурз дать три дивизии, хотя бы три дивизии двинуть на Киев, но крымчаки отказали, сослались на уговор с русскими.
И вот теперь, такая напасть! Выяснилось вдруг, что после учреждения нефтяного треста «Татарское золото», и особенно – после отъезда президента в Сибирь, положение Халитова в Казани нестабильно. Нефть прибирали к рукам русские пополам с ханской родней, а прочим семьям ничего не доставалось! И потекло из Крыма в Казань оружие, поскакали отчаянные парни, готовые поддержать восстание, и даже дата восстания уже была намечена. Сразу после того, как в Петербурге верные люди уничтожат старшего Рубенса, генерала Абашидзе и генерала Борка.
Вице-президент привык ходить под пулями, в молодости сам немало дрался. Но когда своими ушами услышал, что удостоился смертного приговора от бунтовщиков, позеленел от злости и обиды…
Заседание Военного Совета возобновили в здании Генерального штаба. Начали с обсуждения положения в Казани. Вызванные на Совет армейские начальники, как один, высказывались за введение комендантского часа во всех татарских городах и ввод дополнительных сил. Под давлением большинства Рубенс вызвал в Казань из Волгограда батальон жандармов, а из Ярославля – батальон «черных клинков», легионеров, набранных из уголовников всех мастей. В Набережных Челнах начальнику гарнизона приказали арестовать восемьсот человек, всех подозрительных, богатых и к тому же обиженных ханом Халитовым. В Джалиле бунтовщики первые напали на губернатора, перерезали квартировавшую роту и подняли зеленый флаг. Связь с Джалилем и еще восемью городками прервалась…
По согласованию с Советом Рубенс снял два казачьих полка, дислоцированных в Саратове, и срочно отправил в Джалиль.
Следующим вопросом обсуждали воровство и саботаж на казенных заводах и приисках. На столе министра промышленности лежали донесения из Петрозаводского лесного хозяйства, где рабочие из освободившихся зэков бросили работу и ушли в леса. Еще хуже положение складывалось на сланцевских рудниках. Там объявился стачечный комитет, который соглашался вести переговоры только лично с президентом и требовал для всех двойной оплаты труда, водки и горячего пайка.