Кузница души
Шрифт:
— Та ярмарка в Гавани добила меня, парень. Я увидел уродливые лица, которые люди прячут за благородными масками, и мне это не понравилось. А когда я разговорился с теми гномами из холмов, то вспомнил о доме. Мне нельзя возвратиться назад в мой клан. Ты знаешь почему. Но я подумываю о том, чтобы навестить несколько кланов по соседству. Общение со своим народом успокоит меня. И еще… Я думал о том, что говорит этот бездельник Рейстлин насчет богов. Мне хотелось бы узнать, что Реоркс где–то здесь, пусть даже запертый в Торбардине.
— Поиски признаков истинных богов… Это интересная идея, — сказал Танис. Вздохнув, он добавил: — Кто знает, может быть, ища их, я найду по пути и себя самого.
Боль и грусть, прозвучавшие в голосе полуэльфа, заставили Рейстлина устыдиться того, что он подслушал личную беседу. Он покинул свое укрытие и уже направлялся к парадному входу, чтобы объявить о своем приходе подобающим способом, когда услышал, как гном мрачно сказал:
— А кто из нас берет с собой кендера?
5
Был последний день месяца Весеннего Цветения. Дороги были открыты для путников. Странники уже стекались отовсюду в Последний Приют, заполняя его до отказа. Они ели отикову картошку, хвалили его эль и рассказывали истории об ужасах, грозящих миру, о войсках хобгоблинов, о великанах, спускающихся из своих тайных пещер в горах, и намекали на существа еще более опасные, чем эти.
Стурм и Кит планировали отправиться в путь в первый день месяца Летнего Домостроя. Танис уходил в этот же день. Он объяснил это тем, что хотел успеть в Квалиност к какому–то эльфийскому празднеству, имеющему какое–то отношение к солнцу. На самом деле он просто знал, что не сможет вернуться в свой опустевший дом, в котором все еще блуждает эхо ее беззаботного смеха. Флинт отправлялся в тот же день, так как их с Танисом дороги какое–то время совпадали.
Теперь друзьям было известно, что Рейстлин и Карамон сами отправляются в путешествие. Это открылось благодаря Кит, которую сжигало любопытство, и которая терзала и допрашивала Карамона до тех пор, пока не вытянула из него хотя бы это.
Боясь, что Китиара вынудит его брата нарушить обещание и заставит его раскрыть их тайну, Рейстлин намекнул, что они уходят искать родственников по отцовской линии, которая предположительно брала начало в Пакс Таркасе. Если бы их друзья посмотрели на карту, то заметили бы, что Пакс Таркас располагался точно в противоположной Вайретскому Лесу стороне.
Но на карту никто не посмотрел, потому что все доступные карты находились у Тассельхофа Непоседы, которого не было видно. Компания собралась в тот последний вечер не только для того, чтобы попрощаться и пожелать друг другу доброго пути, но и чтобы решить, что делать с кендером.
Стурм недвусмысленно дал понять, что кендеров в Соламнии не жалуют. Он добавил, что рыцаря, которого увидят в компании кендера, можно считать погибшим — его репутация будет навсегда опорочена.
Кит сдержанно сказала, что ее друзьям на севере кендеры не нужны, и что Тассельхофу лучше выбрать себе какой–нибудь другой маршрут, если он ценит свою шкуру. Она неотрывно и мрачно глядела на Таниса. Отношения между ними стали очень натянутыми. Кит была уверена, что Танис будет умолять ее либо остаться, либо пойти с ним. Он не сделал ни того, ни другого, и теперь она злилась.
— Я не могу взять Таса в Квалиност, — сказал Танис, избегая встречаться с ней глазами. — Эльфы ни за что не впустят его.
— И на меня не смотрите! — твердо сказал Флинт, видя, что все уставились на него. — Если кто–то из моего клана увидит меня вместе с кендером, то меня посчитают сумасшедшим и запрут вместе с такими же чокнутыми. И вряд ли будут неправы при этом. Тассельхоф должен пойти в Пакс Таркас с Рейстлином и Карамоном.
— Нет, — сказал Рейстлин таким тоном, что спорить с ним никому не захотелось. — Ни в коем случае.
— Что же нам тогда с ним делать? — в замешательстве спросил Танис.
— Связать его, заткнуть ему рот, завязать глаза и кинуть на дно колодца, — посоветовал Флинт. — Потом улизнуть, пока еще темно, и тогда он, возможно, — подчеркиваю, возможно! — не найдет нас.
— Кого вы собираетесь кидать в колодец? — раздался жизнерадостный голос. Тассельхоф, увидев друзей через окошко, решил сэкономить время, влез в окно и спрыгнул с подоконника прямо на стол.
— Эй, поосторожней! Ты чуть мою кружку не перевернул! Слезь со стола, дверная ты ручка! — Флинт вовремя подхватил угрожающе наклонившуюся кружку и прижал ее к груди. — Если хочешь знать, то речь шла о тебе.
— Неужели? Как интересно! — засиял Тас. — Я никогда раньше не бывал на дне колодца. Ой, я только что вспомнил. Я не могу.
Тас утешительно погладил гнома по руке.
— Я ценю вашу заботу. Действительно ценю. Я просто тронут, но, понимаете, меня скоро здесь не будет.
— А куда ты уходишь? — спросил Танис с трепетом в голосе.
— Прежде чем я скажу, позвольте сделать небольшое заявление. Я знаю, что вы спорили, кому брать меня с собой, ведь так? — Тас сурово оглядел компанию.
Танис смутился. Он не хотел обижать кендера.
— Ты можешь пойти с нами, Тас… — начал он, но его прервал вопль «Он не может!» со стороны Флинта.
Тас поднял маленькую ладошку, прося тишины.
— Понимаете, если я пойду с кем–то из вас, то остальные почувствуют себя обделенными, а мне не хотелось бы, чтобы это случилось. Так что я решил уйти сам, один. Нет! Не пытайтесь заставить меня передумать. Я отправляюсь в Кендермор. Только без обид, ребята, — Тас выглядел довольно строго, — но никто из вас не смог бы там прижиться.
— Ты имеешь в виду, что кендеры не разрешили бы нам войти в их владения? — спросил оскорбленный Карамон.
— Нет, я имею в виду, что вы бы там не поместились. Особенно ты, Карамон. Ты бы снес крышу моего дома, если бы встал в полный рост. Я уже не говорю про то, что ты раздавил бы любое кресло. Ну, для Флинта я, пожалуй, мог бы сделать исключение.
— Нет, не мог бы! — поспешно сказал гном.
Тассельхоф принялся расписывать чудеса Кендермора и нарисовал такую интересную картину этого беззаботного места, где нет понятий частной собственности и личного имущества, что все, сидевшие за столом, поклялись, что никогда не ступят на его землю.