Кузница души
Шрифт:
— Да, поклоняемся, — твердо сказал Флинт. — Мы верим в Реоркса. И мне все равно, что другие об этом думают.
— Так получается, у гномов есть свои жрецы? — спросил Стурм, наклоняясь вперед. — Клирики, которые совершают чудеса во славу Реоркса?
— Нет, молодой человек, нету, — сказал Флинт. — Не было со времен Катаклизма.
— Если нет никаких знаков того, что Реорксу небезразлична ваша судьба, то как вы можете продолжать в него верить? — заспорил Рейстлин.
— Только слабой вере нужны постоянные подтверждения, — ответил Флинт. — Реоркс — бог, а нам не дано понять помыслы богов. Об этом, кстати, забыл Король–Жрец Истара. Он думал, что понимает их замыслы, возомнил себя богом, как я слышал. Поэтому–то они на него и сбросили огненную гору.
Даже когда Реоркс был среди нас, он делал многое, чего мы не понимали. Ну, к примеру, он создал кендеров, — мрачно пояснил Флинт. — И овражных гномов. По–моему, мы с Реорксом немного похожи — он бродяга, как и я. Он должен заботиться о других мирах, и уходит к ним. Так же и я — в начале лета покидаю свой дом, чтобы вернуться к осени. Мой дом здесь, ждет меня. И нам, гномам, просто нужно ждать, когда Реоркс вернется из своих странствий.
— Мне никогда не приходило это в голову, — пораженно прошептал Стурм. — Возможно, поэтому Паладайн оставил мой народ. У него есть дела в других мирах.
— Я не уверен, — задумчиво проговорил Рейстлин. — Знаю, что это звучит неправдоподобно, но что, если вместо того, чтобы покинуть свой дом, однажды ты проснешься утром и увидишь, что дом покинул тебя?
— Этот дом будет стоять здесь еще долго после меня, — отрезал Флинт, посчитав слова Рейстлина оскорбительным замечанием о его постройке. — Да ты посмотри на то, как обтесаны и сложены камни! Ничего похожего отсюда до Пакс Таркаса не увидишь.
— Я не это имел в виду, сэр, — улыбнулся Рейстлин. — Просто я думал… Мне показалось… — он помедлил, подбирая нужные слова. — Что, если боги никогда не оставляли нас? Что, если они здесь, просто ждут, пока мы вернемся к ним?
— Ха! Реоркс не торчал бы здесь просто так, тратя свое время, не подав нам, гномам, хоть какого–то знака. Мы у него в любимчиках, знаешь ли, — гордо сказал Флинт.
— Почему ты думаешь, что он не подал вам знака? — спокойно спросил Рейстлин.
Флинт затруднялся ответить на этот вопрос. Он не знал, не знал точно. Он много лет не навещал холмы, свою родину. И, несмотря на то, что он немало путешествовал по этим землям, он редко общался с другими гномами. Может быть, Реорск и впрямь вернулся, а гномы Торбардина держат это в тайне!
— Похоже на них, будь прокляты их бороды и животы, — пробормотал Флинт.
— Кстати о животах, неужели никто больше не голоден? — простодушно спросил Карамон. — Я умираю от голода.
— Это невозможно, — бесстрастно сказал Стурм.
— А вот и возможно, — возразил Карамон. — Я ничего не ел с утра.
— Мои слова относились к тому, что сказал твой брат, — ответил Стурм. — Паладайн не может находиться в мире, безразлично взирая на страдания моего народа, и ничего не делая, чтобы изменить положение.
— Судя по тому, что я слышал, люди твоего народа вполне спокойно взирали на страдания других людей под их властью, — процедил Рейстлин. — Возможно, потому, что они были в ответе за эти страдания.
— Это ложь! — закричал Стурм, вскакивая на ноги и сжимая кулаки.
— Эй, спокойно, Стурм, Рейст не это хотел сказать… — начал Карамон.
— Ты утверждаешь, что Соламнийские рыцари не преследовали тех, кто владел магией самым безжалостным образом? — Рейстлин изобразил изумление. — Ну, тогда, наверное, магам просто надоело жить в Палантасской Башне Высшего Волшебства, и поэтому они покинули ее в страхе за свои жизни!
— Рейст, я уверен, что Стурм не хотел…
— Некоторые называют это преследованием. А некоторые — борьбой со злом! — гневно сказал Стурм.
— Значит, ты равняешь магию со злом? — с опасным спокойствием спросил Рейстлин.
— А разве большинство людей, у которых есть хоть капля здравого смысла, не равняют? — парировал Стурм.
Карамон поднялся, сжимая кулаки.
— Я надеюсь, что ты на самом деле так не думаешь, правда, Стурм?
— У нас в Соламнии есть пословица: «Правда глаза колет»…
Карамон неуклюже замахнулся для удара, но Стурм уклонился и нанес удар ему под дых. Карамон, резко выдохнув, отлетел назад, и Стурм последовал за ним, продолжая молотить кулаками. Оба врезались в деревянный сундук, ломая его и разбивая глиняную посуду, которая лежала внутри. Они продолжили драку на полу, катаясь, колотя и пиная друг друга.
Рейстлин продолжал сидеть у огня, спокойно наблюдая. Легкая улыбка играла на его губах. Флинта удивило такое хладнокровие, настолько удивило, что он пропустил момент, когда мог бы остановить драку. Рейстлин не выглядел взволнованным, обеспокоенным или испуганным. Флинт мог бы подумать, что он спровоцировал эту стычку для собственного развлечения, если бы он наслаждался зрелищем драки. Но его улыбка не выражала удовольствия, скорее презрение и легкое отвращение.
" — От его взгляда у меня прямо мороз по коже пошел, — говорил Флинт Танису позже. — В нем есть что–то от животного с холодной кровью, вроде ящерицы, если понимаешь, о чем я.
— Не уверен, что понимаю. Ты говоришь, что этот юноша намеренно вовлек своего брата и его друга в драку?
— Ну, не совсем так, — поправил Флинт. — Его вопрос ко мне был искренним. В этом я не сомневаюсь. Но потом, он должен был знать, какую реакцию разговор о богах и той заварухе с магами вызовет у Соламнийского рыцаря. А если существует рыцарь без доспехов, то это молодой Стурм. Родился с мечом за спиной, как мы говорим. Но этот Рейстлин… — гном покачал головой. — Думаю, ему просто приятно было знать, что он может заставить лучших друзей подраться».
— Эй, стойте! — заорал Флинт, осознавая, что если он не остановит драку, то у него не останется мебели во всем доме. — Что ж вы делаете? Вы перебили всю мою посуду! Прекратите! Прекратите, говорю!
Ни Стурм, ни Карамон не обратили на гнома внимания. Флинт перешел в наступление. Быстрый профессиональный удар в коленную чашечку послал Стурма снова на пол. Он принялся раскачиваться от боли, сжимая колено и прикусив губу, чтобы не кричать.
Флинт схватил Карамона за длинные вьющиеся волосы и резко дернул за них. Карамон взвизгнул и безуспешно попытался высвободиться. У гнома была железная хватка.