Квинт Лициний 2
Шрифт:
– Есть разумное объяснение, - кивнул Фред, - Я думал на эту тему. Он, как работающий в верхах местного КГБ, в курсе той прессухи, что оно нам здесь устроило в последние месяцы, и закономерно опасается перехвата сообщения. В худшем для нас случае, мы где-то течем, и он об этом знает. То есть, теоретически, его таблицы связи могут быть засвечены перед контрразведкой.
– О как...
– встрепенулась Синти и с опаской оглядела присутствующих.
– А ты думала?
– с насмешкой покосился на нее Фред, - такую возможность
Синти коротко сглотнула, проталкивая вставший в горле комок.
– А насчет его интереса...
– продолжил Фред, - ну, предположим, рассчитывает признаться нам после побега из СССР и заработать очки постфактум.
Карл с грустью покачал головой:
– Нет. Для меня - не убедительно. Не сходится у меня в голове. Мотив "Стрелка" в афганской утечке не ясен, хоть убейте. И, поэтому, подозрителен.
Фред помолчал, водя пальцами по столу. Чувствовалось, что он и сам не очень-то и доволен своим объяснением.
– Вот найдем и узнаем, - сказал он чуть погодя.
– Есть еще одна важная новость. Едет новый консул. А Деда на пенсию.
– На кого?
– подался вперед Карл.
– А вот это, действительно, крайне интересно, на кого...
– многозначительно протянул Фред, - к нам едет некто Бьюкеннен. Ничего не хотите мне сказать?
– Томсон Бьюкеннен?
– быстро уточнил Карл.
– Да, - коротко кивнул Фред.
Карл и Джордж переглянулись.
– Ну, началось...
– недовольно протянул Карл.
Фред молча побарабанил пальцами по столу и посмотрел на него, ожидая продолжения.
– Крокодил Бжезинского...
– поморщившись, пояснил Карл
Синти с тревогой переводила взгляд с Фреда на Карла и обратно, пытаясь понять, что меняется для нее.
– И?
– Крокодил - он и есть крокодил. Будет нас жевать... Знаю я людей, кто под ним работал - ничего хорошего. А, раз Бжезинского, то кое-кто в Вашингтоне засомневался в простоте мотивов "Стрельца". Как и я. Консул в Ленинграде - это не уровень Бьюкеннена.
Фред поиграл бровями, обдумывая, потом сказал:
– Все равно ничего не понял. Объясни крестьянину.
– Смотри, назначение Бьюкеннена, - хмыкнув, пустился в объяснения Карл, - это знак того, что наш источник перестали рассматривать как пусть и важного, но лишь агента, и повысили до потенциальной группы влияния внутри СССР, ведущей свою политическую игру. Это идея-фикс Збига: победить СССР без непосредственного использования военной силы, расшатывая их изнутри, на противоречиях между властными группами. Вот зуб даю, следующая инструкция из Ленгли будет из двух слов: "никакой эксфильтрации".
Фред откинулся в кресле, обдумывая. Потом начал размышлять вслух:
– Ну, если посмотреть непредвзято, то такой взгляд на источник по-своему логичен. Я готов рассматривать и под таким углом зрения - как один из возможных вариантов.
– Да, - задумчиво пробормотал Карл, - судя по тому, что Збиг направил сюда своего крокодила, он думает именно так. Хорошо, что мы с Джорджем автономны и консулу не подчиняемся.
Синти тряхнула головой:
– Я одного не поняла: школьника мы ищем или уже нет?
– Конечно!
– хором ответили ей три возмущенных мужских голоса.
Вторник, 20.12.1977, ночь
Ленинград, Измайловский пр.
– Соколов...
– Ммм...
– я с неприязнью провел пальцем по алюминиевой ложке: опять жирная.
– Ну, посмотри на меня, Соколов...
– со страстью сказала Кузя.
Я нехотя поднял на нее глаза. Достигнутый успех ее окрылил: она радостно взмахнула надкушенной сдобной булочкой и наклонилась вперед. Маневр был бы эффективен, будь у школьной формы декольте. А так я скользнул по глухому черному платью безразличным взглядом и опять посмотрел на борщ, раздумывая, вытаскивать отмеченную темными пятнами свекольную соломку или сожрать ее так.
– Соглашайся, Соколов, - она даже шептать умудрялась с придыханием, - представь: только ты и я. А дверь закроем. И можно будет никуда не торопиться...
– Наташа, не буди во мне зверя, - процедил я. Ей все-таки удалось расшевелить мое воображение.
– Ну, подумай сам, - она эффектно прижала ладонь к груди, - никто не будет знать мое тело так, как ты - и вдоль, и поперек, и снизу-вверх...
Сидеть отчего-то стало неудобно, и я заелозил на стуле, ища позу покомфортней.
Кузя откусила от булки небольшой кусочек и запила молоком. На верхней губе осталась тонкая белая полоска. Она неторопливо ее слизнула и удовлетворенно хмыкнула, увидев, как дернулся мой взгляд.
Я молча давился первым. Она тоже замолкла, перейдя к капустному салатику, но карие глаза загадочно поблескивали, неотрывно выглядывая брешь в моих позициях. Иногда она чуть заметно улыбалась, удовлетворенно так, словно в моих реакциях удалось отыскать что-то нужное. В такие моменты я начинал нервничать еще сильней.
– Кстати, - небрежно уточнила она, - с меня никто никогда еще мерки не снимал. Я вот даже и не знаю - там раздеваться надо, наверное, да? Ну, что б правильно замерить вот отсюда и досюда?
Она сложила указательные пальцы вместе и дотронулась ими до левого плеча. Потом разъединила, и правый палец плавно заскользил по груди к противоположному плечу, показывая, как, по ее мнению, надо будет производить замеры.
Я скрипнул зубами и отодвинул недоеденный борщ. На бефстроганов с пюре я изначально возлагал большие надежды, но сейчас сомневался, что почувствую хоть какой-нибудь вкус.
Стул рядом скрипнул, принимая еще одного едока. Белый бант, белые отутюженные манжеты, белые гольфики...