Квота, или «Сторонники изобилия»

Веркор

– Каково, а? Небось обалдели?

– Есть немного, – ответила Флоранс. – А что это такое? Бетономешалка?

Дядя даже в лице изменился.

– Да, догадливостью ты не блещешь, – возмущенно проговорил он. – Бетономешалка! Надеюсь, ты пошутила?

– Но что это на самом деле? – недоумевающе спросил Каписта. – Пневматический молот?

По выражению лица директора он уже понял, что дал промашку.

– Тогда, признаться, не представляю себе… Может, это насос для пива?

– А-а догадалась! – воскликнула Флоранс. –

Это мотор к машине, которой вскрывают асфальт… Разве не так?

На Бретта больно было смотреть. Его сияющая физиономия постепенно вытягивалась, теряла первоначальное выражение самоуверенности.

– Вы действительно не понимаете, что это такое? – пробормотал он. – Ведь сразу же видно, что это…

Он осекся, очевидно, и сам почувствовал, что тут не все ладно, и, повернувшись к Квоте, который стоял неподвижно, с видом полнейшего безразличия, что особенно поражало Флоранс, обратился к нему за поддержкой:

– Хоть вы объясните им…

Квота неопределенно махнул рукой, словно говоря: «Если вам угодно, пожалуйста», и с легким поклоном сказал:

– Это крошкособиратель.

Наступило тягостное молчание. Его нарушил Каписта: склонившись над машиной, он вполголоса, как бы про себя, повторил:

– Крошкособиратель.

– Ну да, вы же сами видите, – с усилием пробормотал Бретт, – он собирает крошки.

Тут же с жалкой улыбкой, которая плохо скрывала его смущение, уточнил:

– Любые крошки, ну хотя бы от сыра, это же понятно.

И, окончательно растерявшись, добавил, показывая пальцами на машину:

– Хлебные крошки… после того как…

Голос его прервался, и Флоранс ласково спросила дядю:

– Но… куда же деваются крошки?

Бретт нервно приподнял то, что отдаленно напоминало круп коня, и ответил:

– Да вот, взгляни сама, через эту маленькую щель.

– А крупные? – спросила Флоранс еще более ласково.

– Крупные? – повторил Бретт.

Дядя бросил умоляющий взгляд на Квоту, который упорно держался так, словно все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, но, не получив и от него поддержки, пролепетал:

– Ну и что ж, сначала нужно раскрошить помельче, тут ничего мудреного нет: раскрошить крошки.

– Да, – подтвердил Каписта. – Надо только придерживаться этого правила. Простите за нескромный вопрос, но позвольте узнать, во сколько вам обойдется этот, этот… крылатый конь?

Бретт широко раскрыл глаза и побледнел.

– Во сколько… – пробормотал он. – Хм, недорого, словом, не очень дорого.

– Во сколько же?

– Хм… по правде говоря…

– Как! – воскликнула Флоранс. – Вы купили его, даже не поинтересовавшись ценой?

– О цене мы пока еще не говорили, – вмешался Квота, и на его лице промелькнула неопределенная улыбка: – Двести песо. Плюс, естественно, налог на предметы роскоши.

Двести песо – почти девяносто долларов, то есть цена превосходного сапфира или золотых часов.

– Но это великолепная модель! – поспешил оправдаться Бретт. – Модель люкс!

Не говоря ни слова, Каписта оглядел поочередно Квоту, аппарат, своего директора. Затем медленно проговорил:

– Двести песо. Так. Хорошо. Великолепно. Раз так, сеньор директор, прошу прощения, но моя работа…

Он направился к двери. Бретт вытянул руки.

– Нет. Подождите, Каписта.

Голос его звучал тверже. Теперь и он озадаченно оглядел молчавшее чудовище и прошептал:

– Так… так… так… – потом поднял голову и, поморгав, спросил: – Скажите, Каписта… Хм… Только честно… Каково ваше мнение…

– Я вам скажу, дядя, каково наше мнение, – вмешалась Флоранс. – Такая цена! Такой шум! Такой вес! Такое уродство! И все это только для того, чтобы собирать крошки! Да еще при условии, если они совсем маленькие…

– Спасибо, – прервал ее дядя. – Я все понял!

Уставившись на сфинкса из пластмассы и хрома, он медленно тер себе лоб и задумчиво хмурил брови. Квота выступил вперед.

– Разрешите мне… – начал он.

– Сеньор, я разговариваю не с вами, – резко прервал его Бретт. Затем, как бы размышляя вслух, добавил: – И ты, и Каписта, да и я сам тоже просто не понимаю, как у меня могло возникнуть желание, хотя бы даже мимолетное, приобрести это дурацкое сооружение. А ведь и правда – вот что самое поразительное! – две минуты назад я умирал от желания поскорее получить это воющее чудовище.

– Неправда, – сказал Квота.

– Что? Как? Что неправда? Что именно…

– Вовсе вам не его хотелось приобрести, не этот аппарат, не в нем дело.

– Как, я не… Да вы что, издеваетесь надо мной?

– Вам хотелось одного: хотеть. И я пробудил в вас желание.

– Флоранс, – проговорил Бретт, и его голый череп порозовел, а потом стал перламутрово-белым. – Мне нехорошо. Я не знаю, в своем ли я уме.

– Но, насколько я понял, – продолжал Квота все тем же спокойным тоном, – этот аппарат вам разонравился, и, если хотите, я расторгну наш договор…

Квота показал подписанный Бреттом заказ, и тот недоверчиво протянул к нему руку, но Квота продолжал:

– …и могу вызвать у вас такое же желание приобрести другой аппарат, кстати не менее экстравагантный, дорогостоящий и никчемный, скажем, к примеру, сортировщика чечевицы, или машинку для стрижки ковров, или еще…

– Хватит, сеньор.

В мгновение ока щеки, затылок и лысина Бретта снова приобрели кирпичный цвет.

– Не знаю, – бросил он, яростно стиснув зубы, – не знаю почему, но вы просто издеваетесь надо мной. Да, я попался на удочку, не спорю. Сам не знаю, каким образом, но вы у меня буквально вытянули заказ на этот… могильный памятник. Отлично.