Кыш, Двапортфеля и целая неделя
Шрифт:
– Может, ты простыл? Или за кость обиделся? – спросила мама.
– Да нет, – отмахнулся папа. – Неужели трудно понять? Я целую неделю собой недоволен. У меня серое настроение.
– Ты не поругался ли с Сергей Сергеевым? Что-то он давно у нас не был?
– Дайте мне побыть в одиночестве, – сказал папа, закрыв балконную дверь.
Мама постелила мне постель. При этом она вынула из-под моей подушки матрасик, который раньше лежал на дне коляски, и сказала:
– Нужно Кыша приучить спать на нём. Но как?
– Очень просто! Давай потрём матрасик о Кышеву спину.
Мы так и сделали, хотя мама сомневалась в успехе, а Кыш вырвался из рук, схватил кость и убежал на кухню. Я стал за ним следить. Он, оказывается, искал, куда бы припрятать кость. В кухне ему не понравилось. Там в ящиках лежали пустые банки и, главное, пахло луком.
Тогда он побежал в большую комнату, залез под диван, потом вылез, прошёлся, решил, что под диваном оставить кость никак нельзя, и опять вернулся в нашу комнату.
Вот тут-то мама поверила, что я был прав. Кыш обнюхал матрасик и посмотрел на нас.
– Вот милый пёс! Хочет что-то сказать, но не может, как все собаки, – сказала мама.
– Почему это не может? – возразил я. – Он и говорит. Только ты не понимаешь и никто не понимает.
– А ты?
– А я понимаю! – сказал я, не задумываясь.
– Ну, и что он сказал, когда на нас посмотрел? – спросила мама.
Кыш в этот момент затолкал кость под матрасик и сам на него уселся.
– Вот что он сказал, – объяснил я. – «Какой же я глупый! Ищу, куда спрятать кость! А здесь моё место! И пусть кто-нибудь попробует украсть!»
Кыш тихо, но с угрозой зарычал.
– Вот видишь! – крикнул я радостно.
Мама очень удивилась и велела мне ложиться спать, чтобы встать пораньше и вывести Кыша на прогулку.
– Теперь ты перестанешь быть засоней!
Мама потушила свет и ушла. Я разделся, нырнул в кровать и вспомнил весь сегодняшний день.
Как мне утром было обидно, что у меня такое прозвище – Двапортфеля и что я самый маленький первоклашка… Я вспомнил, как выпустил воробья и муху, как у папы было серое настроение…
Как мы ходили по Птичьему рынку и вдруг неожиданно купили грустного щенка – нашего Кыша…
…И ведь это правда. Вон он, лежит и ровно дышит. Белый клубочек на тёмном матрасике…
И тут я стал такой счастливый, что сразу заснул…
12
Разбудил меня Кыш. Он злобно на кого-то рычал. Я быстро оделся и спросил:
– Кто тебя разозлил?
Кыш перевернул лапой кость и сказал:
«Там внутри что-то вкусное. Почему оно не выходит, если я хочу его съесть? Р-ра!»
– Вот тебе и р-ра! – сказал я и отвёрткой выковырял из кости кусочки застывшего мозга.
Кыш вмиг слизнул его с пола и попытался заглянуть в дырку: может, этот вкусный хитрый мозг ещё не весь вышел?
Мама из своего старого лакированного ремешка вечером смастерила Кышу ошейник с медным колечком от карниза. Я привязал к нему длинную верёвку и, стараясь не шуметь, вывел Кыша во двор.
Было рано и холодно. Многие жильцы уже спешили на работу. Они останавливались, чтобы погладить весёлого щенка, но я говорил: «Фу!» – и Кыш увиливал из-под чьей-нибудь руки. И жильцы удивлялись, что такой маленький щенок всё соображает.
Я стоял на тротуаре, а Кыш бегал за оградой скверика, делал свои дела и гонялся за красными и жёлтыми лапками кленовых листьев. Ему было тепло в шубе, а я продрог.
Мама и папа уже проснулись, когда мы пришли с прогулки.
Я налил в миску молока. В молоко накрошил хлеба. Кыш вдруг завизжал жалобно и забегал по квартире. Наверно, вспомнив своего старого хозяина, он загоревал. Потом успокоился и стал есть.
Папа в это время включил свою электробритву «Нева» и стал бриться.
Кыш сразу рявкнул, тревожно повёл носом, как будто возле него летал огромный жук и хотел похозяйничать в Кышевой миске, а может, и укусить самого Кыша.
– Ззз-у-у-з-зу, – жужжала бритва, и Кыш пополз на этот звук.
Папа, ничего не подозревая, брился, а Кыш подкрался, подскочил и хотел схватить белого жужжащего «жука», но только задел шнур.
Папа испугался и чуть не уронил бритву на пол. Кыш завертелся вокруг него и отчаянно залаял.
Тут я закричал:
– Фу! Кыш, фу!
Но папа для шутки поводил перед Кышевым носом неумолкавшей бритвой, и Кыш прямо обезумел от ярости. Успокоился он тогда, когда мама сама разозлилась, прибежала из кухни, выдернула шнур из розетки и сказала папе:
– Мы всех соседей перебудим! А щенок станет нервным из-за этого жужжанья. Видишь, он из себя выходит. Нашёл игрушку!
– Я, кажется, брился и никого не трогал, – ответил папа и снова включил бритву, потому что успел выбрить всего-навсего один подбородок.
А Кыш снова с лаем и визгом бросался на своего врага – бритву. Папа тоже разозлился и начал его отгонять. Тогда я оттащил Кыша в кухню, но и там он лаял так, что я испугался за его горло.
– Митя! Неужели ты не можешь ему уступить? – сказала мама.
– Хорошо. Я уступаю и иду на работу небритым. Пусть Сергей Сергеев скажет, что я бросаю вызов коллективу! – уступил папа и выключил бритву.
«Да, это точно: поссорился со своим лучшим другом дядей Сергей Сергеевым», – подумал я.
Кыш прислушался к тишине, посмотрел на меня и сказал:
«Р-ры! Видел, как я расправился с этим жуком? Я вас всех от него защищу! Р-ры!»
Когда мы стали завтракать, я объяснил папе, что Кыш нападал на бритву, потому что он наш верный и преданный друг. Папа немного смягчился.