«Ла»-охотник. В небе Донбасса

Юров Роман Александрович

– Прыгнул, а внизу наши, казаки, – окруженный вниманием, Соломин застенчиво улыбнулся. – Натуральные казаки, как в Гражданскую, с шашками и лампасами. Ага. Попросил, шоб транспорт дали, так они даже слушать не захотели. Сунули какую-то трофейную клячу, не то осла, не то еще кого, и говорят: «Езжай отсель».

– А ты ее махнул, не глядя, – усмехнулся Виктор. – Давай, колись, откуда у тебя этот карамультук? – Он реквизировал привезенный трофей и принялся с интересом разглядывать. Ружье оказалось самым заурядным – незатейливая двустволка с клеймом в виде

трех колец на стволе и выгравированной надписью «SAUER». Вспомнился вчерашний пруд с утками, и Виктор решил никому эту фузею не возвращать.

– Щас все будет. – Лешка увидел неподдельный саблинский интерес и довольно осклабился. – На этого осла сел, – продолжил он, – а ноги в землю упираются. Как ехать? Ну, думаю, конники хреновы, подарили животину. Пошел к ним ругаться, так чуть не побили, гады. Их там бомбят постоянно, так что злые казаки на нашего брата. Покрутился, повертелся, а куда деваться? Ехать-то домой надо! А тут новый налет, «Юнкерсов» с полсотни, наверное, и «мессера». Казачки как увидали, так давай хорониться. А куда спрячешься, степь кругом. Хорошо, что по балкам камыша много, туда тикали. – Он усмехнулся. – Ну и я со всеми. Ну а шо? А потом гляжу, шестерка «лавочек» появилась, и как стали они с этой ордой каруселить. – Он снова замолчал, зашарил по карманам, видимо, не нашел искомого и виновато добавил: – Дайте папиросину, а то все выстреляли.

Папироса для рассказчика нашлась в мгновение ока. Лешка жадно затянулся и, блаженно прищурив глаза, выпустил длинную синюю струйку дыма.

– Ужас, – добавил он, – забились в камыши, голов не поднять. А в небе рев стоит… Я там часов пять провел, так за это время нас три раза бомбили, страху натерпелся, жуть. Так страшно даже в Сталинграде не было. И ничего же сделать не можешь. В бою хорошо, там ты занят, воюешь, а тут просто сидишь и ждешь. – Он вздохнул. – Ну вот, сидим, тут смотрю, «Юнкерс» падает, потом «мессера», потом еще один. Я давай орать, что в небе мои воюют, однополчане. Что тут началось! Казачки повеселели сразу, обрадовались. Мне все плечи отбили, хлопали. А потом потащили к их командиру, тот ружье это дал и приказал на связном «У-2» на аэродром подбросить.

– А тебе-то за что? – оскорбился Виктор. – Это третья эскадрилья сбивала. – При этих словах в толпе летчиков послышался смех.

– Я и не говорил, что мне, – хитро усмехнулся Соломин, – тот полковник сказал, чтобы ружье нашему командиру передал, в благодарность за хорошее прикрытие. Шубину отдам.

– Я ему сам отдам, – отрезал Виктор, закидывая «Зауэр» на плечо, – и вообще… Чего столпились? – прикрикнул он на сгрудившихся вокруг летчиков. – Заняться нечем? Пойдем-ка, – и ухватив Соломина под локоть, потащил, – проведу тебя в штаб, а то вдруг ты дорогу забыл…

Шаховцев словно сквозь землю провалился. На квартире его не было, сказали, что ушел к стоянкам, на стоянках Виктор его уже не застал – тот направился к Шубину, но и у командира Саблина ожидал облом. По словам шубинского адъютанта, Николай Николаевич ушел в направлении штаба. Виктор приуныл, попытка

наскоро переговорить с инженером грозила обернуться нешуточным марафоном. С другой стороны, день уже заканчивался, личный состав был посчитан и проверен, так что немного свободного времени было.

У штаба уныло перетаптывался с ноги на ногу часовой, было тихо и пустынно. Марков еще с утра уехал в Ростов, ожидался только завтра, поэтому штабной люд уже благополучно разбежался по квартирам. Шаховцева здесь тоже не оказалось. Плюнув, Виктор неторопливо пошел об-ратно.

Он шел дальней тропинкой, по густо заросшему кустарником лугу. Уже темнело, но света хватало, чтобы идти, не рискуя поломать ноги. Вокруг было тихо и хорошо. По этой тропинке было бы приятно прогуляться под ручку с девушкой, да чтобы еще была весна и сирень разливалась дурманящим ароматом…

На голоса в кустах он сначала не обратил внимания, мало ли какие у людей могут быть дела? Но голоса зазвучали громче, послышалась какая-то возня, и тишину разорвал резкий звук пощечины. «Хе. Прилетело кому-то», – приостанавливаясь, подумал он. Затем снова послышалась возня и донесся чей-то приглушенный вскрик.

Прежний Виктор скорее всего прошел бы мимо, нынешний, ни секунды не раздумывая, двинулся на шум. Мелькнула мысль достать пистолет, он моментально отогнал ее подальше: что могло случиться в окрестностях родного полка, где все всех давным-давно знают…

Из кустов, с непокрытой головой, бледная и растрепанная, выскочила Таня, увидев Виктора, замерла и растерянно захлопала глазами. Следом за ней вывалился капитан Антипов – начальник связи полка, он с ходу налетел на девушку, свалив ее на землю, и, не удержав равновесия, тоже упал прямо под ноги Саблину.

– Что здесь происходит?

Антипов быстро вскочил, метнул на Виктора испуганный взгляд, и по его губам расползлась кривая улыбка. Он был без ремня и весь какой-то возбужденный и взъерошенный.

– Он меня… он меня… изнасиловать пытался. – Таня тяжело поднялась на ноги и зашипела от боли, растирая запястье.

– Ах ты, сука брехливая, – капитан вдруг резко развернулся и влепил ей оплеуху. – Ах ты, блядь…

– Отставить! – Виктор оторопел от произошедшего. Увиденная картина не укладывалась в голове.

– Ты кому команды даешь, старлей? – Антипов уже переключился на Саблина. – А ну, смирно! – Больше он не успел сказать ничего, лишь охнул, обдав запахом водки, и согнулся дугой. Виктор решил не дожидаться развязки и, недолго думая, двинул капитана в живот.

– Да ты чего, мразь? – выплюнул тот на выдохе. – На старшего руку поднял? Сгною в штрафбате. Закопаю суку. Никакой Шубин, блядь, не спасет…

Виктор подумал и добавил с ноги. Антипов рухнул на землю, корчась от боли и захлебываясь воздухом. Саблин хотел было пнуть еще разок, но решил, что пока не стоит.

– Ты как? – Он помог Тане подняться. Она ошалело хлопала глазами, потом зарыдала, уткнувшись ему в плечо.

– Ну, хватит, – он успокаивающе погладил ее по волосам, – все уже хорошо.