Лабиринт отражений
Шрифт:
Впрочем, Дора абсолютно не комплексовала по поводу своей внешности, ее все устраивало. Повзрослев, девушка могла бы с помощью скальпеля пластического хирурга стать модельной красоткой. Могла бы. Но не захотела – зачем? Зачем рисковать здоровьем, терпеть боль, когда у нее и так все в порядке? Да, не красавица, но и отталкивающе уродливой Дору назвать было нельзя.
С чисто вымытым, свежим лицом (кожа, к счастью, ей досталась ровная и гладкая, без прыщей), с пусть и ржавыми, но здоровыми и блестящими (когда без укладки) волосами, с мягкими и нежными (когда это было необходимо) глазами – в таком виде Дора вызывала у людей симпатию. Очаровательная дурнушка, милая и скромная.
Один из образов в арсенале Доры Ифанидис, достойной наследницы своего отца, такой же наглой, жестокой, хитрой, беспринципной и коварной.
Николас был уверен, что на сегодняшнюю встречу-знакомство с семейством Кралидисов дочь выберет именно этот образ, она ведь знает – обсуждали не раз, что Костас и Атанасия – люди патриархального уклада, и в свою семью они готовы будут принять соответствующую девушку. Пусть не красавицу, но достойную и скромную.
А не вот это вот, спускающееся сейчас с лестницы. С тремя слоями косметики на лице, не скрывающими, а подчеркивающими недостатки внешности – правильно накладывать макияж Дора никогда не умела. В обтягивающем платье с блестками, которое не скрывало отсутствие нижнего белья под ним – настолько плотно прилегало к телу.
Девушка царственной походкой спускалась с лестницы, ожидая, видимо, отцовского если не восторга, то хотя бы одобрения. И грубый вопрос возымел эффект грязного валенка, метко влетевшего в парящего лебедя. Дора мгновенно разозлилась:
– Что опять не так?!
– Я тебе сто раз говорил, кто такие Кралидисы, и кого они готовы принять в качестве невестки! Милую, скромную, воспитанную девушку, а не затраханного трансвестита! Ты себя в зеркале видела?!
– Видела! – окрысилась дочура. – Всю жизнь вижу! Я что, виновата, что папочка с мамочкой мне такую уродскую внешность подарили? Исправляю, как могу!
– Уродуешь, как можешь! Смыть все немедленно и переодеться! У тебя двадцать минут!
Дора Ифанидис.
Некрасивая, зато воспитанная и скромная, а еще послушная, и в Димитриса еще со школы влюблена, будет верной и любящей женой. Но что самое важное для семьи – объединение семейных бизнесов и построение бизнес-империи. Круизные лайнеры Кралидисов плюс сети отелей Ифанидисов – от перспектив дух захватывает!
Все это Костас уже не раз объяснял сыну (и, если честно, себе), обосновывая выбор невесты. Атанасия помалкивала, было заметно, что она сочувствует Димитрису, но в целом согласна с мужем. В конце концов, сын сам виноват, вернулся бы сразу после окончания университета, приступил к работе в семейном бизнесе, доказал, что он взрослый и ответственный мужчина, тогда и получил бы право самому выбрать себе жену.
Ну а так – слушайся отца. Хотя и выбор мужа Атанасия не очень одобряла. Выгода выгодой, но уже очень некрасива эта Дора!
– И внуки, получается, тоже могут такими родиться? – Атанасия тяжело вздохнула, рассматривая в смартфоне фото Доры из интернета.
– Не обязательно, может, в отца пойдут, в Димитриса. – Костас поправил перед зеркалом узел галстука и повернулся к жене. – Да не переживай ты так, сегодня познакомимся с Дорой вживую, так сказать, посмотрим, что она собой представляет, как Димитрис на нее среагирует. И если все совсем плохо окажется – я же не враг нашему сыну! Хоть он и разгильдяй, конечно.
– Обещаешь? – улыбнулась Атанасия, поднимаясь с кресла навстречу супругу.
– Слово короля! – Костас нежно поцеловал статную, все еще красивую жену. – Пойдем, моя королева, скоро гости приедут.
– Единственное, что мне пока нравится в Доре, – оживленно заговорила Атанасия, направляясь к выходу из спальни, – это отсутствие скандальных новостей о ней. И в принципе очень мало информации, в социальных сетях Дора не сидит.
– Да некогда ей, девчонка все время проводит в офисе отца, толковая помощница, Николас очень доволен. Не то что наш обалдуй.
– Ну что же посмотрим, что там за сокровище.
В гостиной их уже ждал сын. Костас нахмурился, разглядывая домашний наряд сына – джинсы и майка-поло. Брендовые, конечно, с кармашка поло крокодильчик надменно посматривал на окружающих, но все же!
– Что за вид, Димитрис? Ты же знаешь, мы сегодня ждем гостей к обеду.
– А что тебя не устраивает? – Димитрис нарочито внимательно осмотрел свою одежду. – Вроде чистое все. Пятен нет, не воняет, в чем проблема?
– Прекрати клоунаду! – рявкнул отец.
– Действительно, Димми, – Атанасия подошла к сыну и примирительно взяла его за руку. – Что за тинейджерская выходка? Ты прекрасно знаешь светский этикет, что уместно, а что нет. И сейчас ты собираешься проявить неуважение к нашим гостям, что неприемлемо, ведь Николас Ифанидис…
– Да-да, я в курсе, спас меня от тюрьмы, а нашу семью от позора, благодетель бескорыстный! – Димитрис резко освободил руку из ладони матери, подошел к накрытому столу, потянулся к бутылке вина. – И в благодарность, а заодно и для пользы дела вы решили принести меня в жертву, женив на его страшилище!
Налить вино в бокал помешал отец, Костас забрал бутылку и поставил ее на место. Затем холодно поинтересовался у сына:
– Высказался? Истерика закончена? Мы с тобой уже не раз обсуждали эту ситуацию, и я дал слово, что, если Дора тебе совсем уж не понравится, я откажусь от этого варианта и буду искать другой. Отправляйся к себе и переоденься, гости скоро будут.
Димитрис криво усмехнулся и направился к лестнице. Поднявшись на несколько ступеней, остановился, и, не поворачиваясь к родителям, глухо произнес:
– Просто я с детства был уверен, что женюсь по любви. Как вы. И буду счастлив в браке. Как вы.
Хлопнула дверь в комнату сына. Костас и Атанасия не смогли посмотреть в глаза друг другу.
Димитрис угрюмо рассматривал свое отражение в зеркале. Собственная внешность, вполне устраивающая до недавнего времени, не нравилась категорически. Сейчас бы пузо до пояса, хомячьи щеки, рыхлую физиономию с утонувшими глазками, редеющие волосы с тщательно зачесанной залысинкой – и Димитрис Кралидис никогда не стал бы желанным трофеем на брачном рынке Лимасола.