Лабиринт
Шрифт:
Королю гоблинов было необходимо, чтобы его развлекали. Но его подданные — домовые, по правде говоря, были скучными созданиями. Они были настолько тупы, что без посторонней помощи не могли отыскать путь через Лабиринт. У них не было ни ума, ни опыта. В стародавние времена, когда многих непослушных и вредных малышей родители предлагали домовым, Джареф думал, что очень скоро ему попадется тот, кого он сможет сделать достойным своего трона. Тот, чья юная кровь освежит Джарефа и вольет в него новые силы. Тот, кто бодростью духа развеет мысли о старости, которые начали угнетать короля гоблинов.
Но шли годы. Просьбы родителей украсть у
Удобно расположившись на своем мягком овальном троне, Джареф смотрел теперь на фигурку ревущего Тоби. Если повезет, — думал он, — из малыша со временем может выйти отличный, умненький домовой.Он, наверное, научится разным их штучкам. И уж во всяком случае, оценит самого Джарефа. А там, глядишь, начнет помогать ему и в управлении этим разваливающимся королевством. По крайней мере подбросит Джарефу свеженькие идеи из области шуточек. А то старые проказы, такие, как сотворить овцу о двух головах, заставить свернуться молоко, уронить на пол сковородку, похитить ночную одежду, оставить фруктовые деревья без плодов, сдвинуть с места столы, навести плесень на хлеб, — все они повторялись так часто, что до смерти ему надоели и казались теперь просто жалкими.
Джареф зевнул и устало оглядел тронный зал. Стены были украшены черепами и летучими мышами. Господи, — подумал он, — черепа да еще летучие мыши, — какое убожество.Он с надеждой посмотрел на часы. Стрелки в форме острых мечей показывали половину четвертого. Оставалось ждать еще девять с половиной часов до тех пор, пока звонарь-домовой пробьет тринадцать раз. Надо что-то придумать, чтобы убить это время. Он встал с трона, вытянул руки вперед, расставил их в стороны и начал прохаживаться по залу. Какой-то маленький домовой просеменил рядом. Джареф пригнулся, схватил его за шкурку и поднял в воздух. Домовой очумело уставился на своего короля.
— Ты чумовой домовой, — произнес Джареф и нарочито громко засмеялся.
Все остальные гоблины, как один, завыли от восторга. Ведь Джареф был их королем столько времени, сколько они могли припомнить (но никак не больше четырех секунд). И к тому ж они полагали, что он на веки вечные останется их королем.
От всего этого Джарефа передернуло, и он сморщился как от боли. Сара одна продолжала брести по каменным коридорам: все таким же высоким и пугающим. Но теперь они уже не тянулись до бесконечности в пространстве и времени. Иногда ей стали попадаться перекрестки и развилки, поэтому можно было выбрать, в какую сторону пойти, куда повернуть. Чтобы не запутаться и не кружить на одном месте, Сара придумала такой способ: губной помадой, которую она случайно прихватила из дома, стала наносить стрелочки на стену перед каждым поворотом или переходом. Каждая стрелка показывала, откуда пришла девушка и куда направляется дальше.
Но всякий раз, когда Сара продолжала свой путь, входя в новый коридор, какое-то маленькое существо за ее спиной вытаскивало кирпич с нарисованной стрелкой, переворачивало его вверх ногами и аккуратно ставило на место, так что стрелка больше не была видна.
Сара нанесла уже восемнадцать стрелок, и, когда рисовала следующую, девятнадцатую, кусочек помады треснул и,
Она подошла к тому углу, где должна быть стрелка, но ничего не увидела.
Очень странно, — подумала Сара, — я уверена, стрелка была здесь: на этом углу, на этом самом кирпиче. А теперь все кирпичи тут чистые.
Она насупилась и огляделась: вот же — на полу — валяется кусочек помады. Она снова, еще внимательней уставилась на стенку — стрелки нигде не было. Да, это доказывало лишь одно: в этом месте творится что-то неладное.
Она выбросила остаток помады и громко произнесла:
— Кто-то стирает здесь мои значки. — Она была уверена, что злоумышленник где-то рядом и слышит ее. — Какое гадкое это место! И к тому же это не честно!
— Вы правы, — услышала она голос позади себя, — это НЕ честно!
Она вздрогнула от испуга и стала глядеть по сторонам. В глубине каменного мешка, в стене, она вдруг увидела две овальные двери. И перед каждой столбом стоял стражник.
Во всяком случае, — подумала она, — скорее всего, это стражники: стоят как истуканы и одеты в доспехи.
Но когда она пригляделась к ним повнимательней, то стала сомневаться в своей догадке: уж больно смешно они выглядели. Они стояли широко растопырив ноги — наверно, чтобы не упасть, ведь в руках у них были щиты необыкновенно больших размеров и, по-видимому, страшно тяжелые. Щиты были разукрашены разными геометрическими фигурами, разрисованы какими-то завитушками и схемами.
Бедняжки, — подумала Сара, — сколько же надо иметь терпения и сил, чтобы все время стоять вот так прямо.
У того, что был слева от нее, глаза, выглядывавшие из-под шлема, ужасно косили — точно так, как у ее дядюшки Леопольда, которого она ласково звала Лео. Поэтому про себя Сара решила: Левого стражника я тоже буду называть Лео.
Какие глаза у того, кто справа, она понять не могла: шлем у него был нахлобучен так низко, что лица вообще не было видно. Может они и близнецы, — подумала девушка, — но в их внешнем виде не все абсолютно одинаково.И чтобы не путаться, правого стражника она про себя назвала по имени другого своего дядюшки — Теодора — Тео. Получилось так: слева — Лео, справа — Тео.
Разобравшись с именами и запомнив их, она заметила самое удивительное: снизу из-под каждого щита выглядывало еще одно лицо, получалось что-то наподобие карточного валета пик. Эти странные перевернутые персонажи, казалось, навсегда застыли в своих крайне неудобных позах, вцепившись снизу в щиты огромными крючковатыми, когтистыми лапами. Недолго думая, Сара окрестила перевертышей Джимом и Тимом — чтоб было в рифму. Похоже, эти двое немало тяжести добавляли к тому грузу, от которого и без них пошатывались бы Тео и Лео.