Лабиринты безумия
Шрифт:
Между тем танки Гудериана, продолжая продвигаться вперед, к исходу 23 мая находились уже всего в 10 километрах от Дюнкерка – последнего оплота союзников на побережье, куда отошел практически весь английский экспедиционный корпус и несколько французских дивизий. И тут произошло, на первый взгляд, совершенно невероятное событие. Танки Гудериана неожиданно остановились. Остановились и танки Рейнгарта, бравшие Дюнкерк в клещи с юго-востока. Эта остановка почему-то считается одной из тайн второй мировой войны и не просто обросла легендами, а превратилась в одну сплошную легенду, авторами которой изначально стали уязвленные немецкие генералы, никак не желавшие признать того факта, что не они остановились, а их остановили англичане.
По этой легенде, уходящей своими корнями в штаб фельдмаршала Рундштедта, в ночь с 22 на 23 мая на имя фельдмаршала поступила
Беря за основу вранье немецких генералов, новая легенда утверждала, что Гитлер специально дал возможность англичанам эвакуировать свои экспедиционные силы, поскольку уже имел место сговор между ним и «правящими империалистическими кругами» Англии заключить мир и совместно обрушиться на СССР.
В действительности же все было гораздо проще: немцы вошли в зону действия корабельной артиллерии англичан, а для их «картонных» бензиновых танков это было смертельно опасно [21] . Поэтому прямо под носом у немецких танков англичане провели крупную стратегическую операцию по эвакуации своих войск в метрополию. Удары с воздуха не принесли желанного результата – слишком близко были английские аэродромы. Истребительная авиация королевских ВВС надежно прикрыла эвакуацию, что же касается флота, то он так и не появился, и поступил мудро – мощное соединение флота метрополии прикрывало подходы к проливу. Попытка Гудериана прорваться к Дюнкерку была отбита ураганным огнем корабельной артиллерии англичан: 72 немецких танка разлетелись на куски под градом тяжелых снарядов морской артиллерии, и вот тогда-то фельдмаршал Рундштедт доложил фюреру, что дальнейшее продвижение к Дюнкерку чревато большими потерями в танках. Фюрер, едва услышав об английском флоте, немедленно приказал остановить наступление на Дюнкерк. Впрочем, на этот раз никто и не собирался оспаривать его приказа, поскольку немцы уже были остановлены, а Гитлер своим приказом лишь юридически подтвердил эту остановку.
21
Везде, где немецкие танковые части входили в зону действия корабельной артиллерии, они останавливались надолго или навсегда. Достаточно вспомнить оборону Таллинна в августе 1941 года, где соединение КБФ, состоявшее всего из одного крейсера и дюжины эсминцев, и течение двух месяцев сдерживало наступление на фактически не имеющий сухопутной обороны порт. Или знаменитый Ораниенбаумский пятачок, простреливаемый кораблями и фортами Кронштадта, который немцы так и не смогли взять в течение всего своего трехлетнего топтания под Ленинградом.
«Господство на море, – философствовал в начале века знаменитый английский адмирал Джон Фишер, – сводится к тому, чтобы в любом районе мирового океана самая проклятая развалюха под нашим флагом могла плавать спокойно и безопасно». Трудно придумать более убедительную иллюстрацию к замечанию лорда Фишера, чем эвакуацию англичанами Дюнкерка под самым носом у немцев.
В период до 4 июня англичане вывезли морем из Дюнкерка 338 226 человек. Отчаянные попытки нескольких дивизионов немецких торпедных катеров прорваться к местам посадки на плавсредства дали ничтожные результаты. Покидая берега Франции, английские солдаты бросали на побережье свои каски, целые горы которых можно было обозревать в окрестностях Дюнкерка. Немецкая, а за ней и советская пропаганда выдавали и продолжают выдавать эти пирамиды английских касок за доказательство паники, охватившей англичан, видимо, не зная, что по традиции, восходящей еще к наполеоновским войнам, брошенная каска означает: «Мы вернемся!» Одновременно с эвакуацией Дюнкерка резко изменившаяся обстановка на континенте вынудила англичан провести эвакуацию и в Норвегии, подтвердив прогноз Гальдера, что ключ к решению норвежской проблемы лежит на Западном фронте.
Деморализованная, разложенная коммунистами французская армия продолжала в панике отступать на юг. 10 июля Муссолини, набравшись храбрости, наконец решил поддержать своего берлинского кумира, объявив войну Англии и Франции. «Я лично с большим удовольствием буду бомбить Лондон», – сказал английскому послу в Риме министр иностранных дел Италии, зять Муссолини граф Чиано, имевший лицензию пилота. «Но только будьте осторожнее, граф, – сухо ответил ему английский посол, – потому что, если вас собьют над Лондоном, я буду безутешен».
Гитлер был вне себя от радости – мощный итальянский флот сулил несколько ослабить то страшное давление, которое английский флот оказывал на Германию. Пока Гитлер тешил себя подобными иллюзиями, немецкие войска продолжали наступление. 14 июня они вошли в Париж, где были восторженно встречены местными коммунистами, почему-то решившими, что за оказанные немцам услуги и в силу искренних отношений между Берлином и Москвой, им будет дозволено легальное существование с разрешением выпуска их любимой «Юманите». Быстро проведенные немцами аресты, разгром штаб-квартир и редакций компартии окончательно сбили с толку французских коммунистов, пребывавших в прострации аж до сентября 1941 года, пока прибывший из Швейцарии Семен Каганович – кузен знаменитого Лазаря – не привез им из Москвы новые инструкции.
Французское правительство запросило Гитлера о перемирии. Призыв Черчилля – отступить в Северную Африку и продолжать войну – был проигнорирован. В Берлин уже летели не просьбы, а мольбы. Мстительный Гитлер согласился на перемирие с условием, что большая часть Франции останется оккупированной и церемония подписания перемирия произойдет в Компьенском лесу, в том самом штаб-вагоне маршала Фоша, хранимом французами в качестве национальной реликвии, где в 1918 году подписали капитуляцию кайзеровские генералы.
20 июня Гитлер прибывает в Компьен. Он взвинчен. Свершилось то, о чем он мечтал годами: отомстить за позор Компьена. Компьен отомщен! Теперь надо отомстить за Скапа-Флоу. Прямо в вагоне Фоша Гитлер отдает приказ о проведении операции «Морской Лев» – операции по вторжению в Англию. Он лично посещает нормандское побережье, раздавая кресты танкистам генерала Гота. В мощную стереотрубу фюрер смотрит через Ла-Манш. В оптической сетке смутно белеют меловые скалы Дувра. Веками неприступный Альбион! Но сейчас-то тебе пришел конец! С трудом оторвав жадный взор от окуляров стереотрубы, Гитлер, вскинув руку в партийном приветствии, идет к автомобилю. Квартет аккордеонистов, составленный из награжденных танкистов, играет любимую Гитлером сентиментальную мелодию «Донны Клары».
В Лондоне Черчилль недовольно пыхтит своей неизменной сигарой. Он был уверен, а данные разведки подтверждали, что Сталин воспользуется ситуацией и нанесет удар по Гитлеру с тыла. Надо быть просто идиотом, чтобы не воспользоваться столь благоприятным моментом. Премьер смотрит на карту Восточной Европы, переводит взгляд на Москву и говорит в адрес Сталина слова, которые буквально не переводятся, но в литературном переводе означают: «Лопух!» Полстакана коньяка возвращают Черчилля к мрачной действительности. Удалось спасти армию, но все тяжелое вооружение пришлось бросить во Франции. Ну, это дело наживное. Главное – жив флот – вековая опора мощи империи. Боже, спаси короля! Боже, спаси нашу страну! Боже, храни наш флот!
За всеми этими событиями, немея от изумления и страха, следили из Москвы. Несмотря на то, что советское правительство было полностью осведомлено о готовящихся событиях, их развитие застало Сталина и его окружение врасплох. В дополнение к исчерпывающей и не оставляющей места сомнениям разведывательной информации Сталин накануне немецкого наступления на Западе получил о нем официальное немецкое предуведомление. 9 мая граф Шуленбург передал Молотову официальное послание своего шефа Риббентропа, в котором говорилось, что Германия вынуждена предпринять оборонительные меры перед лицом явного намерения англо-французов вторгнуться в Рурскую область.