Лабиринты любви
Шрифт:
На этот раз Рикардо обнял ее за талию и втолкнул в комнату.
– Вы очень странно ведете себя, Дилайт, – нахмурился он. – Выпили лишнего или наглотались тех таблеток, которые, по всей видимости, здесь в большом ходу?
Она сочла ниже своего достоинства ответить на издевательски-глумливый вопрос, и, едва Рикардо разжал руки, гордо отвернулась и плюхнулась на стул.
– Пол любезно позволяет мне изредка пользоваться его кабинетом. К сожалению, сегодня он уехал по делам. Но я взял на себя труд заказать ленч и уверен, что он покажется вам вкуснее, чем еда в кафетерии.
Перед ней словно по волшебству появился бокал холодного
Сара поспешно отвела глаза и судорожно вздохнула.
– Вы быстро избавились бы от одышки, синьорина Дилайт, если бы проводили больше времени на воздухе, занимались спортом и раньше ложились спать, – спокойно заметил герцог, однако его слова подействовали на Сару, как красная тряпка на быка: она вскинула подбородок и ринулась вперед очертя голову.
– Неужели? Какое, спрашивается, право вы имеете давать мне советы? И тащить меня сюда, несмотря на…
– Скажите откровенно, после вчерашнего вы уже знали, что это не последняя наша встреча? Бросьте, Дилайт, не разыгрывайте святую невинность. Каждый из нас сделал свой ход, и теперь ваша очередь немного уступить, верно?
Он запутался пальцами в непокорных кудряшках девушки, не давая ей отвернуться.
Под его горящим взглядом глаза Сары широко раскрылись. Пламенеющие угли… в точности как во сне. Но никогда, никогда в жизни ей не понять, почему она не сделала ни малейшей попытки вырваться, встать и уйти. Тело охватывала странная истома, уже испытанная сегодня утром. Ну почему она не может отвести взор от этого резко очерченного лица, в котором сквозило нечто жестокое и беспощадное, лица, повергавшего ее в беспомощное оцепенение? Неужели он действительно способен на жестокость? Зачем преследует ее с неотвязной настойчивостью голодного леопарда? Что ему надо от нее?!
И тут впервые безумный ужас охватил Сару, мороз пошел по коже, а его пальцы чуть сжались, не причиняя, правда, боли, но мешая двинуть головой.
– Дилайт…
Она заметила, что Рикардо смотрит на ее губы, и вновь вздрогнула от этого хрипловато-чувственного голоса.
– Вам дали это имя, потому что ваши губы так много обещают? К чему тратить время на дурацкие игры?
Нагнувшись, он запечатлел на ее устах легкий поцелуй, и Сара отчетливо ощутила силу едва сдерживаемой, но готовой в любую минуту вырваться на волю страсти. Перепуганная девушка с силой, рожденной отчаянием, уперлась ему в грудь кулаками.
– Прекратите! Немедленно оставьте меня! Я понятия не имею ни о каких играх! И… и предпочитаю, чтобы с моими желаниями считались!
Но вместе с гневом пришло запоздалое осознание того, что сейчас она – Дилайт, а уж в подобных обстоятельствах сестричка наверняка бы высказалась куда определеннее.
– Я была бы вам крайне благодарна, – запальчиво добавила Сара, – если бы вы отвалили и провалились ко всем чертям!
Рикардо немедленно отпустил ее, но Сара отметила, что он попросту отступил и привалился спиной к двери, загораживая выход. Как ни странно, его, казалось, вовсе не смутил ее взрыв, скорее позабавил.
Сара отпрянула, словно опасаясь, что герцог снова схватит ее, но он скрестил руки на груди, рассеянно наблюдая за своей жертвой.
– Отчего вы так боитесь быть честной со мной? – прошептал он, угрожающе раздувая ноздри, и уже мягче добавил: – По-моему, вы испытываете то же, что и я, но сражаетесь с собственными инстинктами, как все свободомыслящиеамериканки. Я ожидал от вас большей искренности и мужества, синьорина Адамс. Воображал, что вы весьма похожи на свою мать, которую при всех ее недостатках все-таки можно назвать настоящейженщиной!
Если он намеревался уязвить ее, то добился своего – спокойная, рассудительная Сара взорвалась, точно петарда. Вскочив со стула, она подбоченилась, презрительно скривив губы, и мельком увидела себя в зеркале – худая, почти тощая, но прекрасно смотрится в линялых, обтягивающих джинсах и красной шелковой блузке с короткими рукавами, распахнутой на груди. Бледная как смерть, если не считать наложенных на скулы румян, еще сильнее подчеркивавших впадинки на щеках. Обведенные тушью глаза кажутся неестественно огромными, волосы сколоты на затылке… Да она скорее похожа на юношу-подростка, чем на… он, кажется, упоминал о настоящей женщине?
Глава 8
Позднее Сара безуспешно гадала, что произошло бы, не прерви герцог ее возмущенную тираду, произносимую к тому же в таких выражениях, которых сама она стыдилась едва ли не до слез, хотя Дилайт, несомненно, разразилась бы аплодисментами, услышь она подобные слова из уст скромницы сестры.
– Ну а теперь заткнитесь и слушайте, вы, чертов псих, козел дебильный, паршивый наглый тип…
Сначала Рикардо слушал, даже не опуская скрещенных рук, с терпеливо-скучающим выражением, но когда Сара высказала ему несколько «горьких истин» (о, как бы гордилась ею няня Стеггс!), деланное спокойствие мужчины сменилось неистовым бешенством. В этот момент он походил на дикого зверя, готового наброситься на нее и разорвать в клочки. Но Сара слишком далеко зашла – возврата не было. Ее голос сорвался на визг, и она смутно отметила, что глаза его превратились в щелки с угрожающе сверкающими зрачками, губы растянулись в уродливой гримасе, и даже ноздри побелели от ярости.
Только когда она смолкла, чтобы перевести дух, герцог с ледяной вежливостью осведомился:
– Это все, что вы хотели мне сообщить?
Эта фраза вызвала у Сары новую вспышку ярости.
– Ошибаетесь, мне еще много надо высказать!
Она залпом осушила бокал, чтобы освежить пересохшее горло.
– Собственно говоря…
На сей раз он перебил ее; пальцы больно впились в худенькое плечо под алым шелком.
– Собственно говоря, вы настолько пьяны, что лыка не вяжете! Неужели не заметили, что, пока вы тут разорялись, я открыл вторую бутылку. Вероятно, пагубная привычка к спиртному лишила вас чувства меры. Вы не умеете вовремя остановиться. Немедленно замолчите!
Он с такой силой тряхнул ее, что девушка чуть не потеряла сознание от страха.
– И перестаньте вести себя как дешевая, грязная, скудоумная сучонка, которую я имел несчастье подобрать на улице этого мишурного города!
Сара в ужасе сжалась. Когда, черт возьми, она успела вылакать столько вина? И зачем так безрассудно играла с огнем? Герцог доведен до крайности и бог знает на что способен!
Однако проклятый язык, казалось, вовсе не собирался повиноваться. Ее несло, словно на гребне волны.