Лабиринты страсти
Шрифт:
Когда они выстрелили, в Гордея попали две пули. Одна в грудь, другая в плечо. Возле меня присаживаются Захар Александрович и Мария, она гладит меня по голове, а я кладу голову ей на плечо, зажмуриваю глаза и дышу, только воздух не проникает в легкие, он уходит куда-то, у меня не получается даже набрать воздух…
– Доченька, прости меня,- слышу голос Захара Александровича, который присаживается перед нами на корточки. Боль… всё, что я вижу в его глазах.
– Он выживет?,- задаю вопрос, на который сама не хочу знать ответ… для меня он всегда будет жить, потому что я без него не жилец, я это понимаю, знаю…
–
– Светлана написала, что Женечка уснула и она повезла её к себе,- я открываю рот что-то сказать, а не получается, но я знаю, что дочь в безопасности, там ей будет лучше, чем видеть меня… видеть такой беспомощной, уязвимой. Красная лампочка вдруг перестает гореть и я подскакиваю, из дверей выходит врач, а я подлетаю к нему, как и Мария с Захаром, мы все смотрим на него молча, боясь услышать самое плохое.
– Парень жив, пуля едва ли не пробила сердце, тогда мы бы его уже не спасли,- врач тянется за чем-то в карман и достает пулю, крутя её в пальцах,- Вот это мы и доставали шесть часов,- я ловлю точку именно на ней… на той, которая чуть не убила моего мужа,- Он сейчас в коме, если он из нее выйдет- будет жить, если нет- то будем отключать аппарат,- он уходит, а я опускаю руки…
– Он будет жить, слышите меня?,- Захар Александрович убеждает нас, а я не могу даже сдвинуться с места.
Проходит ещё пару часов пребывания в больнице, я уже замерзла и потихоньку начинаю засыпать, пытаясь бороться со сном, я хожу умываться и мотаю головой, пытаясь бороться с желанием уснуть. Такое ощущение, что если я усну- я все пропущу, поэтому спать нельзя. Тыкаю в автомате двойной эспрессо, я выпиваю его залпом и мне становится немного легче, и продолжаю сидеть, Мария с Захаром сидят рядом и обнявшись смотрят в одну точку. Доктор проходит мимо нас и я останавливаю его:
– Можно мне к нему пройти?,- он нахмурившись скользит по мне глазами и кивает,- Только одному,- я смотрю на Марию, она машет головой и шепчет сквозь слезы «иди»: Я прохожу по длинному, широкому коридору в реанимацию, надеваю халат, все остальное и захожу к нему. Гордей лежит неестественно бледный, его веки закрыты и по всюду торчат какие-то трубки, он чисто перебинтованный, но через ткань на груди просачивается кровь. Я медленно подхожу, словно боясь разбудить его, и беру за руку. Гордей всегда очень теплый, он согревал меня, когда мне было холодно ночью, а теперь я буду согревать его…
Его веки плотно закрыты, а стук сердце напоминает остановку. Медленные удары, которые, такое ощущение, становятся ещё медленнее.
– Я тебя люблю, ты же знаешь, да?,- в ответ тишина, но я знаю, что он бы ответил «да»,- И ты не умрешь, правда?,- и я знаю, что он бы ответил «нет»
Всю ночь я просидела в палате, не сомкнув и глаза, а вот утром, когда в палату пришел врач, он что-то посмотрел, Гордея перебинтовали и поставили катетер.
– Как вас зовут?,- вдруг летит вопрос со стороны, пока я наблюдаю за всеми процессами, производящими с моим мужем.
– Ангелина…
– Ангелина, съездите домой, поспите пару часов,- я мотаю головой и не собираюсь никуда вставать?- Послушайте, вас сменят родители, вы приведете себя в порядок, а мы переведем его в палату, вы сможете оставаться там, а пока вы нужны вашему ребенку, поэтому
– Все хорошо?,- спрашивает Света, я киваю и сажусь на корточки перед дочерью:
– Женечка, папа сейчас болеет, но обязательно поправиться, а мы будем за него молиться и надеяться, что это произойдет скорее, хорошо?, он кивает и обнимает меня. Так выросла, даже за это день- она стала взрослая и понимающая.
Пока Света подогревает ужин, я принимаю душ и надеваю домашний костюм, Женька сидит на пуфике в комнате и ждет меня. Раньше, когда Гордея не было, она боялась оставаться одна в комнате и я сажала её за дверью, которую оставляла открытой, разговаривала, и так я успела помыться и Женька не переживала, а сейчас она молчит.
– Евгеша?
– Ммм?
– Чего молчишь?
– Папа не умрет?
– Нет
– Обещаешь?
– Обещаю
Сама стою перед зеркалом и беззвучно плачу…
Глава 41. Лина
Полтора месяца спустя
– Мы с Женькой даже убежать не успели, он как хлынул и мы с головы до ног промокли,- рассказывала я Гордей о нашем дне с Евгешкой, а он продолжал молчать, но я уверенна, что он меня слышит и все понимает.
Мама сидела рядом, теперь я называю так Марию, она за этот месяц стала для меня действительно мамой, и просто молчала, наблюдая за мной.
– Линночка?,- я обернулась на её голос.
– Ммм?
– Врачи говорят, что жизненных показателей нет, мы только себя мучаем…,- я знаю, что у нее опустились руки. У меня нет, потому что вчера я узнала, что беременна. Я уверена, что Гордей придёт в себя, хоть на это и дают всего три процента. Я верю в них и знаю, что так и будет.
– Он придёт в себя,- мама Маша беззвучно плачет, а я верю.
Мои дни следующий месяц протекали так же. Я отводила Женьку в садик, затем шла в больницу. Я читала ему книги, которые он мне раньше советовал, затем высказывала свое мнение о них. Пела песни и читала стихи. Делала все, что могло бы скрасить его досуг, я знала, что он просто спит, он не мертв, а просто спит. Такое бывает… У меня был срок уже 2 месяца, начался сильный токсикоз, который очень мешал мне жить, и эту беременность я тоже переносила одна, но я думаю, что Гордей очнётся и увидит мой живот. Женьке я уже сказала о том, что скоро у нее будет сестричка, я была уверена, что это снова девочка, так подсказывали материнские чувства. Я знаю, что Гордей хотел двух дочерей и так и будет.