Ладонь, обращенная к небу
Шрифт:
— На самом деле здесь работы немного. День, от силы полтора. Когда нас вели в лагерь, я слышал ржание коней…
— Как только работа будет исполнена, я подарю вам двух жеребцов, подобных ветру, — пообещал Ленивый Тигр.
— Вы собираетесь вступить на путь праведности? — спросил мастер. — Иначе зачем вам молитвенная беседка?
— Кто знает, куда заведет нас судьба, — уклончиво ответил разбойник, отведя глаза в сторону.
Разложив инструменты на плоском камне, мастер велел ученику замерить толщину колонн, а сам взобрался по приставной лестнице наверх,
— Нам повезло, — сказал он негромко ученику, спустившись вниз. — Дерево пропитано маслом холодного отжима, крыша не сгнила. И звуковые пластины сделаны с запасом. Кое-где обломаны, но можно соразмерно подогнать. Иначе пришлось бы сушить древесину три, а то и четыре месяца.
— Никогда не видел четырехладонных крыш, — заметил Идо.
— Старинная работа. Только во времена Второй династии стали делать шести- или восьмиладонные беседки. Сейчас появились уступчивые мастера, которые по прихоти богачей делают даже беседки о двенадцати ладонях, но это все преходящая мода. Великий мастер Гок говорил, что человеку хватает двух ладоней, обращенных к небу. Того же достаточно как для молитвенных беседок, так и для храмов.
— Как вы думаете, мастер, разбойники нас отпустят?
— Если я буду думать о таких пустяках, то не смогу настроить беседку, а ты никогда не овладеешь мастерством, если станешь отвлекаться во время работы.
Смешливый разбойник, присматривающий за мастером, с интересом наблюдал, как Ганзак сменил наперсток на молоточек, который тоже надевался на палец, только с помощью двух колец. Одна из сторон молоточка была сделана в виде головы буйвола с прямыми рогами. Стукнув по той или иной детали беседки, мастер прислушивался к звону бронзовых рогов. Таких молоточков было несколько, и каждый звенел по-особому.
Кое-где мастер аккуратно прошелся рубанком, так насмешившим разбойника. Тонкая стружка вилась из-под рук Ганзака то подобно длинному локону городской красавицы, то полоске вощеной бумаги. Кистью из жесткой щетины подмастерье проходился по всем щелям и трещинам, вычищая древесную пыль, которая в изобилии полетела после того, как мастер надел рукавицу из кожи зеленой гадюки и принялся шлифовать тонкие пластины железного дерева, словно зажатые между деревянными пальцами ладоней, составляющих крышу.
Так и прошел весь день — звон молоточка, шелест рубанка, скрип резцов и стамесок, потом снова простукивание, рубанок, молоточек, рубанок, рукавица… Ближе к вечеру мастер послал за Ленивым Тигром.
— Работа сделана, — объявил мастер. — Надеюсь, уважаемый предводитель сдержит свое слово.
— Непременно, — пообещал Ленивый Тигр. — Осталось только убедиться, что молитвенная беседка и впрямь исправна. Скоро начнется ветер, да и Вторая луна как раз в зените.
Мастер и ученик переглянулись и не смогли сдержать улыбок.
— Ваше сомнение было бы оскорбительно для меня, — добродушно сказал мастер, — если бы оно хоть в малейшей степени задевало мое достоинство. Сомневаться в моем мастерстве — это всего лишь веселая шутка, очень смешная
— Мне кажется, это вы хотите меня оскорбить, — заметил предводитель, но тут один из разбойников, чье лицо скрывалось в тени широкополой соломенной шляпы, поднял руку, и все замолчали.
Тут и пришла пора вечернего ветра.
Ветер сердито протискивался сквозь узкие щели, рассыпался на струйки и обтекал тонкие пластины, заставляя их трепетать. Звук поначалу напоминал пение одинокой цикады, потом возникла еще одна нота и еще одна, а когда вступили все, пение ветра словно исчезло, растворилось в сумерках, звуки снаружи пропали, но зазвучали в каждом из тех, кто стоял поблизости.
Ленивый Тигр и еще двое разбойников неверными шагами приблизились к беседке и вошли в нее. Усевшись на пол, они обратили скрещенные ладони к небу и замерли, вслушиваясь в музыку, идущую сквозь них.
Мастер Ганзак тоже ощутил прилив благодатной мелодии, взывающей к добру, умеренности и покою. Вместе с тем он прислушивался — не прозвучит ли фальшивая нота, искажающая небесный замысел, не обратится ли доброе послание в свою противоположность.
Но тем и славен был мастер, что все его творения отличались безупречностью.
Чуть позже, когда ветер ослаб настолько, что молитвенная беседка перестала откликаться созвучию небес и людей, Ленивый Тигр и его разбойники сошли вниз и устроили в честь мастера Ганзака пир. А утром предводитель, как и обещал, подарил мастеру двух резвых скакунов, чтобы они с подмастерьем успели в столицу вовремя.
Не успели мастер и его ученик скрыться за перевалом, как разбойник, скрывающий свое лицо, откинул шляпу на затылок. Если бы путники увидели его, то удивлению их не было бы предела. Круглые глаза и бледная кожа выдавали в разбойнике большеглазого дьявола.
Ленивого Тигра и его людей вид чужака не удивил.
— Вы довольны, господин? — спросил Ленивый Тигр.
— Держи серебро, — голосом, подобным скрипу несмазанной петли, сказал большеглазый дьявол. — Напрасно отпустили мастера, — добавил он.
— Слово Ленивого Тигра равно весу этого серебра, — сказал предводитель, взвешивая в руке тяжелый мешочек. — Впрочем, если господин удвоит вознаграждение, мы можем догнать мастера.
— Ты дал ему лучших коней.
— Да, действительно… Но вряд ли мастер приведет сюда правительственные войска. Ему сейчас не до этого, а завтра нас здесь не будет. Кстати, что господин собирается делать с молитвенной беседкой?
— Я заберу ее отсюда.
Разбойники недовольно заворчали, но Ленивый Тигр взглядом приказал им замолчать.
— Я слышал о ваших повозках, летающих подобно ночным птицам. Но моим людям не нравится, что вы забираете беседку. Не оскверняются ли этим наши места?
— Хорошо, я дам еще серебра, — проскрипел чужак.
— Вот это великодушный господин, — вскричал Ленивый Тигр, а потом обратился к разбойникам. — А вы чего встали, бездельники? Живо сворачивайте лагерь, мы уходим к Черной реке. Все, что не сможем забрать с собой — сжечь.