Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного
Шрифт:
Клеарх переменил позу, делая вид, что так ему удобнее изящной стеклянной ложкой в виде женской фигурки смешивать в кратере вино и воду.
— Давно ли ты превратился в трезвенника, Клеарх? — недовольно пробурчал толстяк, цвет лица которого доказывал, что он предпочитает неразбавленное вино. — Ты пользуешься своим положением симпосиарха и заставляешь нас пить какую-то полубесцветную жидкость, напоминающую слабительное! Ее даже как-то неловко сплеснуть в жертву богам! Или эта девчонка по своей воле льет слишком много воды в кратер? Не зря сказал великий поэт Алкей: «Вино — души людской зерцало!» Зеркало вина отражает скупую и лживую душу твоей аулетриды!
— В самом деле, Лаис? — нахмурив брови,
Лицо Клеарха имело недовольное выражение, но глаза лукаво блестели из-под сурово сдвинутых бровей. Вдобавок он подмигнул… Это значило, Лаис следовало ответить ворчливому толстяку так, как она сочтет нужным.
— Клянусь вам, достопочтенные господа, что не налила ни капли воды сверх той меры, коя была отмерена нашим симпосиархом, — сказала она, обводя глазами собравшихся с самым невинным и скромным выражением. — А он, как мне кажется, озабочен прежде всего тем, чтобы каждый из вас и после окончания пира помнил свое имя, а не звался Порфирием.
Толстяка звали Порфирием, а его имя значило — багровый. Цвет его лица как нельзя лучше соответствовал этому имени!
Общий хохот показал, что гости должным образом оценили шутку Лаис. Громче всех смеялся Клеарх.
Порфирий криво усмехнулся и пару раз лениво хлопнул в ладоши, показывая, что он тоже воздает должное остроумию аулетриды:
— Ну что ж, язычок у нее работает бойко. В чем ты, Клеарх, конечно, уже не раз убеждался… вместе со своим лучшим дружком.
Подражая Лаис, Порфирий придал своему одутловатому лицу невинное выражение и потупился, не сомневаясь, что все вокруг с трудом удерживаются от смеха и не хохочут лишь потому, что не хотят обидеть хозяина.
Однако его ждало разочарование. Большинство гостей сделали вид, что даже не слышали этой рискованной шутки, а взгляды тех, кто все же посмотрел на Порфирия, выражали смущение и досаду.
Всем было известно, что аулетриды приглашаются на пиры только играть на флейтах, танцевать, петь или обносить гостей вином. Все прочие свои желания благовоспитанный коринфянин, почитавший Афродиту — а в Коринфе все почитали Афродиту! — должен был сдерживать до того момента, когда аулетриды сменят свои тоненькие пояски из золотистой кожи на пояса из чистого золота (их носили в подражание зачарованному волшебному поясу Афродиты, в котором заключались любовь, желание и обольщение) и получат право называться гетерами и выбирать себе любовников, друзей и покровителей, одаряя своими ласками кого пожелают и когда пожелают.
Предположить, что аулетрида, приглашенная на симпосий, состоит в связи с хозяином дома, значило оскорбить и ее, и самого хозяина.
— Кажется, это рецина? — явно желая прервать неловкий момент, спросил Неокл, указывая на кратер с вином. — У нас в Эфесе ее тоже любят. Видимо, пифос, сосуд, в котором она стояла у тебя в погребе, был щедро запечатан смолой? Я очень остро чувствую этот смоляной привкус! К тому же, мне кажется, твой винодел не пожалел изюма и меду. Вино очень вкусное, но слишком терпкое. Я бы на твоем месте разбавлял его не двумя, а даже тремя частями воды!
— Верно, верно, — поддержали другие гости.
— Я так и поступаю, — кивнул Клеарх. — И Лаис делает именно то, что ей велю я.
— Лаис, Лаис, только и слышно про эту Лаис, — проворчал Порфирий, раздраженный, что все поддержали Клеарха, а не его. — А она даже килик [21] подать не умеет! У нее слишком тонкие и длинные пальцы! Возможно, играть на арфе или кифаре с такими пальцами хорошо, однако для килика они слабоваты! Да еще ей мешает этот перстень-дактило! Ты, Клеарх, с твоим положением и состоянием, мог бы пригласить мальчиков и эфебов из лучших семей Коринфа служить виночерпиями тебе и твоим гостям! Когда я позову вас к себе, вы увидите, каковы мои юные друзья! Я покажу вам одного прелестного мальчика… он так восхитительно улыбается, поддерживая килик лишь кончиками пальцев и поднося его вам с таким выражением, что невозможно удержаться и не насладиться его вкусом…
21
Небольшая плоская чаша для вина. Пирующие держали ее за две ручки, чтобы было удобнее пить. Однако подавать ее следовало, поддерживая под дно двумя или тремя пальцами, так что для ремесла виночерпия требовалось немалое искусство.
Порфирий сладострастно причмокнул.
— Речь о мальчике или о вине? — с лукавым выражением пробормотала Лаис — вроде бы тихонько, однако достаточно громко, чтобы быть услышанной.
Со всех сторон послышались смешки, ибо Порфирий был известен своим пристрастием к молоденьким красавчикам и просаживал на них большую часть своего некогда немалого состояния.
Порфирий умолк, словно подавился, однако уставился на нее с таким свирепым выражением, что можно было не сомневаться: сейчас на чрезмерно осмелевшую аулетриду обрушится площадная брань.
Но он встретил предостерегающий взгляд хозяина и прикусил язык.
— Я не осуждаю твоих пристрастий, Порфирий, будь и ты снисходителен к моим, — проговорил Клеарх. — Мне гораздо больше нравится, когда полупрозрачная киосская ткань, в которой виночерпиям принято быть на пирах, задрапирована вокруг нежных и загадочных женских бедер, а не вокруг чресл какого-то юнца. Что имеется на чреслах мальчика, я и сам знаю, ведь это же самое есть и у меня! А вот межножье женщины, межножье изысканной гетеры…
Он улыбнулся, взглянув на бедра Лаис, и та тихонько вздохнула, подавляя волнение: оставалось совсем немного времени до окончания выпускных испытаний, а значит, до того дня, когда Клеарх первым явится почтить своими ласками новую гетеру…
Но эти выпускные испытания еще предстоит пройти! А она до сих пор не знает, как соблазнить Артемидора Неприступного!
«Афродита, помоги!» — в который раз взмолилась Лаис и словно бы увидела прекрасную женщину в белом, которая однажды явилась ей около горячего источника на острове Икария — и произнесла пророческие слова о ее будущем.
«О чем я так тревожусь, если мой жребий определила мне сама Афродита?!» — укорила себя Лаис и почувствовала, что на душе стало спокойней.
— Межножье гетеры! — фыркнул Порфирий. — Да что в нем особенного?! Юношеские части [22] у всех разные, а также не найдешь подобия в том, чем волнующе поднимает спереди свою одежду красивый мальчик, когда чувства его взволнованы… у всех у них настолько несхожи их прелестные торчащие игрушечки, что не устанешь наслаждаться их разнообразием! В то время как межножье у всех женщин одинаково. Если ты войдешь в реку и сначала зачерпнешь воды левой рукой, а потом правой и отведаешь этой воды поочередно, ты поймешь, что разницы между ними нет никакой. И то же самое, что таится между ногами твоей жены, находится между ногами гетеры. Не вижу смысла оставлять деньги шлюхам, если можно получить желаемое от супруги, причем совершенно бесплатно!
22
Так любители мужской красоты иносказательно называли ягодицы молодых людей.