Лакки Старр и кольца Сатурна
Шрифт:
– Нет, Лакки! Нет! Такой ценой я не хочу освободиться!
Девур откровенно удивился:
– Где? Ни один корабль не мог проникнуть сквозь нашу оборону. Это ложь.
– Я доставлю вас к этому человеку, – угрюмо сказал Лакки, – если мы достигнем соглашения.
– О силы! – прорычал Йонг. – Ведь это и есть соглашение.
– Подожди, – зло прервал его Девур. – Я признаю, что это может представлять для нас ценность; но предлагает ли Старр откровенно выступить на конференции на Весте и сообщить о том, что другой Советник вторгся на нашу территорию и
– Это так, – ответил Лакки. – Я признаюсь в этом.
– Слово чести Советника? – презрительно усмехнулся Девур.
– Я уже сказал, что дам показания.
– Ну что ж, идет, – сказал Девур, – поскольку наши наставники хотят получить эту информацию, у тебя есть возможность в обмен на нее получить ваши жизни. – Внезапно его глаза яростно вспыхнули. – На Мимасе. Это так, Советник? Мимас?
– Ты прав.
– Клянусь Сириусом! – Девур вскочил в волнении. – Мы едва не проворонили его. Службе, по-видимому, это не пришло в голову.
– Мимас? – задумчиво повторил Зейон.
– Служба пока его не получит, – злобно глядя на него, заявил Девур. – На «Метеоре» было три человека, очевидно, все трое вышли на Мимасе, двое вернулись на борт корабля, один же остался там. Мне кажется, именно в вашем отчете, Йонг, утверждалось, что Старр всегда работает в паре.
– Он всегда так действовал, – возразил Йонг.
– И у вас не хватило сообразительности предугадать возможность присутствия третьего человека? Когда мы отправимся на Мимас? – Казалось, Девур подавил в себе яростное стремление к мести под влиянием этого неожиданного развития событий, возвратившись к той насмешливой иронии, которую демонстрировал, когда двое землян опустились на Титане. – Своим присутствием ты доставишь нам удовольствие, Советник, не так ли?
– Конечно, мистер Девур, – кивнул Лакки.
Бигмен отошел, опустив голову. Теперь он почувствовал себя плохо, даже хуже, чем в момент приближения робота, когда металлические клешни сжали его руку, готовые ее сломать.
«Метеор» снова летел в космосе, но уже не как независимый корабль. Его взяли в жесткие магнитные объятья, и он шел в соответствии с импульсами от мотора сопровождающего сирианского корабля.
Полет от Титана до Мимаса занял полных два дня, и это было тяжелое дм Лакки время, полное горьких, тревожных ожиданий.
С ним не было Бигмена, его у него забрали и поместили на сирианском корабле. (Как подчеркнул Девур, находясь на разных кораблях, они стали заложниками соответствующего поведения каждого из них.)
Вторым на корабле был сирианский наставник Харрит Зейон. С ним было нелегко. Он не пытался обратить Лакки Старра в сирианскую веру, и Лакки не мог удержаться, чтобы не перейти в наступление по этому поводу. Он спросил, был ли Девур, по мнению Зейона, образцом высшей расы человеческих существ, которые населяют планеты Сириуса.
Зейон отвечал неохотно:
– Девур не принес пользы ни на Службе учебной, ни на Службе порядка. Он слишком эмоционален.
– Ваш коллега Йонг, похоже, считает последнее
– Йонг является… является представителем экстремистского течения среди наставников. Тот шрам на руке он получил во время каких-то звездных волнений, сопровождавших приход к власти нынешнего руководителя Центрального Управления.
– Дяди Девура?
– Да. Служба была на стороне предыдущего руководителя, и Йонг честно исполнял приказы. В результате при новом режиме он не получил повышения по службе. О, они отослали его сюда и назначили в комитет, который представлял Сириус на Весте, но фактически он оставался в подчинении Девура.
– Племянника руководителя.
– Да. И Йонга это возмутило. Сам Йонг не может понять, что Служба является государственной организацией, и нет никаких вопросов в отношении ее политики или политики лиц или групп, которые ею руководят. В других отношениях он прекрасный наставник.
– Но вы не ответили на вопрос, считаете ли вы Девура соответствующим требованиям сирианской элиты.
– А что у вас на Земле? У вас разве никогда не было неподходящих правителей? Или даже преступных? – разозлился Зейон.
– Да, были, – признался Лакки, – но на Земле мы – разнообразная масса; мы отличаемся друг от друга. Ни один правитель не может оставаться у власти очень долго, если он не идет на компромиссы. Стоящие за компромисс правители, может быть, не динамичны, но зато они не тираны. На Сириусе вы развивались в сторону единообразия, и правитель может идти на крайности ради этого единообразия. По этой причине автократия и насилие в политике представляют собой исключение на Земле, а у вас же они становятся правилом.
Зейон вздохнул, и прошли долгие часы, прежде чем он снова заговорил с Лакки. Разговор продолжался до тех пор, пока Мимас на видеоэкране не увеличился в размерах, и они должны были сбросить скорость перед приземлением.
– Скажи мне, Советник (я говорю о твоей чести), это своего рода уловка? – в конце спросил Зейон.
У Лакки засосало под ложечкой, но он сказал спокойно:
– Что вы подразумеваете под уловкой?
– Действительно ли на Мимасе находится Советник?
– Да. Чего вы боитесь? Того, что у меня на Мимасе есть какое-то силовое замаскированное приспособление, предназначенное отправить всех нас в небытие?
– Может быть, что-то в этом роде.
– А что я в таком случае выиграю? Уничтожу один из сирианских кораблей и дюжину сирианцев?
– Зато будет восстановлена твоя репутация.
Лакки пожал плечами.
– Я заключил сделку. Там у нас есть Советник. Я пойду и заберу его, он не окажет сопротивления.
– Очень хорошо. Думаю, в конце концов ты не стал бы сирианцем. Лучше тебе оставаться землянином.
Лакки горько улыбнулся. Вот что, значит, было причиной горького юмора Зейона. Его представление о чести вступало в противоречие с поведением Лакки, несмотря на то что таким образом он собирался принести пользу Сириусу.