Лана Виндейл. Наследница
Шрифт:
Лана хотела было возразить, но поняла, что в словах матери есть горькая правда, но ей так хотелось верить, что у нее будет так же как у родителей — навсегда. И только она хотела сказать это, мать все сама поняла и тихо прошептала:
— Я тоже этого бы хотела для тебя.
— Спасибо, мама, — прошептала девушка. Потом вздохнула. – А ты поговоришь с папой? Почему он так настроен против Роджера? Почему лишил наследства? Ведь я все равно не отступлюсь! Он- все для меня!
— Лишил наследства?! – удивилась Кесси. Этого муж ей не говорил. – Хорошо, не переживай. Отца я беру на себя. А нам нужно готовиться к свадьбе. Так много нужно сделать!
— Я люблю тебя, мамочка! – выдохнула девушка, обнимая крепче.
— И я тебя, девочка моя! — прошептала Кесси, тоже все сильнее с грустью понимая, что дочь не только выросла, но скоро покинет родной дом.
Лана почти сразу вернулась к Роджеру, не удержавшись и обняв его. Он прижал ее к себе, но не страстно, а в поддержке, понимая, что ей тяжело принять такое отношение отца, как бы радостно у него самого не было на душе.
— Ты нормально? – спросил он, видя какой печальный взгляд бросает любимая на отца. Мистер Виндейл же сидел мрачнее тучи и молчал весь вечер.
— Не знаю, — вздохнула Лана, — мне так обидно, что такое важное событие для меня он не принимает!
— Все наладится, — прошептал Роджер и незаметно для всех поцеловал ее в волосы.
Макс наблюдал за дочерью и парнем, и все больше убеждался, что они искренне любят друг друга. Но от этого отпустить ее было все равно тяжело. Вдруг к нему подошла Кесси.
— Мне кажется, нам всем нужно дать время. Надеюсь, что к моменту свадьбы через месяц ты примешь это, дорогой.
Муж посмотрел на нее тяжелым взглядом и молча встав, пошел из столовой. Уже на пороге он обернулся.
— Кесси, ты идешь со мной?
Она посмотрела на него внимательнее и вдруг поняла, что он близок к панической атаке, которая не проявлялась так давно.
— Да, конечно! – тут же поспешила она, дав на ходу последние распоряжения детям и кивнув Роджеру. – Я очень рада, — сказала она и поспешила за уже вышедшим из комнаты мужем.
Когда женщина догнала, то он порывисто схватил ее за руку и потянул в их спальню, идя быстрым широким шагом. Кесси молча повиновалась, переживая и пытаясь успеть за мужем. Как только они оказались в комнате, то он захлопнул за ней дверь и прижал к стене.
— Я нуждаюсь в тебе, — выдохнул Макс, тяжело дыша, уже задирая ее платье. – Я не могу ждать!- почти хрипел он, судорожно просовывая руку между ее ног. Кесси не ожидала от него почти юношеского напора, но при этом видела как странно, почти потеряно блестят глаза мужа. Тогда она тут же притянула его лицо и поцеловала со всей силой чувства и любви, которые испытывала, пытаясь приободрить. Мужчина застонал, тут же схватив ее за талию одной рукой и уже ворвавшись в нее пальцами второй. Кесси чувствовала силу его желания и в тоже время растерянности, и тогда сама развернулась к нему спиной и тихо прошептала:
— Я хочу тебя сзади. Быстро. Дай мне наслаждение!
Макс только выдохнул в восторге. Он хотел именно этого. Резко, быстро, и всю ее.
— Кесс! – только и выдохнул он страстно, уже прижав ее сильнее лицом к стене, беря за талию, чтобы удобнее было входить в ее тело. Женщина дрожала в ожидании, любя и зная, как любимому это нужно, а вместе с тем, мечтая получить его любовь и боль одновременно. Макс же уже задрал ее платье так, чтобы чувствовать ее кожу, а его член уже входил в нее, вызывая в любимой жене стон восторга. Он чувствовал, как она хочет его, как вся принадлежит ему с того самого момента, как призналась в своих чувствах. И сейчас, даря ее и своему телу удовольствие, врезаясь в нее, боль от потери дочери стала утихать. По мере того, как Макс чувствовал любовь Кесси, ему становилось легче, паника отступала, становилось проще смириться с тем, что Лана повзрослела.
— О, Кесс! Какая же ты сладкая, какая горячая! – шептал он, делая очередной толчок, а жена стонала, чувствуя, как скоро не выдержит и тоже кончит, в восторге ощущая его внутри. Она до сих пор не знала никого, кто мог бы довести ее до такого состояния быстро как муж и также страстно. Только с ним она чувствовала себя как в двадцать, Так же сильно хотела его.
— Я так люблю тебя, Макс, — выдохнула она прямо перед тем, как выгнуться, а он схватил ее за шею, целуя сзади, делая более резкие толчки, и почувствовал, как кончает.
— Да, моя Кесс!!!
И вот он уже прижимал ее к себе и нежно подталкивал к постели.
— Мы ложимся спать!- нежно, но все равно приказал он, — и если были дела, то отложи все на завтра.
— Конечно, — улыбнулась она.
Уже лежа в постели, обнимая друг друга, Кесси тихо сказала:
— Ты отказал Лане в наследстве?
— Да, — сказал Макс.
— Ты можешь рассказать мне подробнее? – попросила она, точно зная, что он все делает с какой-то целью.
Макс вздохнул.
— Я не хочу рисковать, чтобы парень позарился на деньги, а не на нашу дочь. Я хочу ей счастья.
Кесси нежно улыбнулась в темноте. Именно это она и предположила, когда только услышала слова Ланы. И теперь только убедилась, насколько сильно муж любит дочь.
— Я знала, что ты любишь ее. Дай ей самой понять это, — лишь прошептала она.
— Смогу ли, — выдохнул Макс, — она смотрит на меня так, словно ненавидит. Мне итак тяжело ее отпускать, а когда она убеждена, что я только давлю и мешаю ей, то так еще больнее.
— Потерпи. Прошу, — прошептала Кесси. – И потом, думаю, нам нужно оплатить свадьбу. Ты как думаешь?
— Конечно. Я хочу, чтобы это был ее день. Пусть выбирает все, что захочет.
Он только вздохнул и решил, что, видимо, в таком состоянии вообще не сможет надолго отпускать жену от себя. Только желание к ней, горение его демона к Кесси заглушало его печаль.
Глава 48
Сразу после ужина они поговорили и назначили день свадьбы. Роджер еле уговорил Лану, чтобы все произошло через месяц, хотя девушка была готова и раньше. Но он настоял, что такое событие должно быть достойным ее самой и ее семьи, незабываемым для всех. Тем более, что к нему чуть раньше подошла мать Ланы и сказала, что все расходы по свадьбе они берут на себя. Роджер хотел продолжить разделить эти траты, но Кесси умело повернула все так, что в этом случае это будет оскорблением семье невесты, на что парень, признав поражение, был вынужден согласиться.