Шрифт:
Всеволод Шипунский
Ландау и Лифшиц
(Рассказывают, что…)
* * *
Как приятно лет на склоне, с капиталом
Развлекаться в Барселоне, позабыв о сединах.
(из кн. К. Ландау-Дробанцевой, об акад. Иоффе)
* * *
Говорят, что один из величайших физиков всех времён и народов Лев Ландау до 27-ми лет занимался только физикой, одной физикой и ничем, кроме физики, не познал ни одной женщины и оставался девственником, пока не познакомился с одной девушкой с шоколадной фабрики, которая решила, что этот юноша странный со взором горящим – её судьба. И девушка эта, которую звали Конкордия, наконец, «дала» ему, хотя отдаться такому девственнику было задачей не из простых.
ЭТО произвело на Ландау сильнейшее впечатление, такое, что он возлюбил женщин, и всё, с ними связанное, не менее, чем саму физику! Будучи великим теоретиком, он разработал теорию «счастливой личной жизни мужчины», по которой мужчина ни в коем случае не должен ограничивать себя одной женщиной, а всегда должен стремиться к большему.
– Корочка, - говорил он ей, как честный человек. – Ты пойми, люблю я тебя одну, но любовницы у меня обязательно будут! Ты уж, пожалуйста, мне не препятствуй…
Кора удивлялась такой постановке вопроса, но решила, что это юношеская блажь, которая потом пройдёт, а пока лучше со всем соглашаться. И обещалась давать ему в этом вопросе полную свободу.
Ревновала она его жутко, мучилась, но препятствовать не смела. А Ландау, став известным и знаменитым, вошёл во вкус и не пропускал ни одной сотрудницы и аспирантки.
* * *
Приходит однажды Ландау домой поздно, грустный такой…
– Что случилось, Даунька? Что ты заскучал? – спрашивает Кора.
– Да видишь ли, Коруша, эта Вика, моя новая аспирантка, ядерный магнитный резонанс - всё ещё не освоена… - отвечал Дау.
– Противная такая, обещала свидание, а сама не явилась.
– Да она же мымра очкастая!
– возмущалась Кора. – Зачем она тебе сдалась?
– Нет, Коруша, ты к ней несправедлива! У ней глаза грустные… и попка такая трогательная… Нужно бы её освоить! – грустил Дау. – Ты уж нам на вечер простынки свежие приготовь, приведу её заниматься.
* * *
Был у Ландау друг, тоже физик, Женька Лифшиц - толстый, лысый, полная ему противоположность. С ним они в соавторстве писали знаменитый курс теорфизики: Дау диктует, а тот записывает. Вот устанет Дау наукой заниматься, наберёт номер Лифшица и продиктует какой-нибудь очередной параграф, а тот – запишет. Никогда, говорят, не возражал, записывал всё слово в слово. И на гонорары от этого курса купил, между прочим, новую «Волгу». А Ландау ничего не купил - он все деньги раздавал друзьям и нуждающимся.
Кора этого Лифшица терпеть не могла, и считала, что именно он соблазняет её любимого Дауньку. Приедет под их окна на своей «Волге», полной девиц, и кричит:
– Дау, выходи! Поедем физикой заниматься! Экспериментальной…
А Дау с бумагой и карандашом выглянет из окна:
– Да я теорией занимаюсь!
– Поехали, Дау! Смотри, погодка какая, - кричит Лифшиц.
– Учёный должен хоть иногда экспериментировать…
– Женька, - отвечает Дау, откладывая бумаги. – Запомни: учёным бывает пудель! И ты вместе с ним... Ладно, иду. Чур, красивые мои!
– Это почему же только твои? – обижался Лифшиц.
– Потому, что я – красивист! А ты – фигурист.
Лифшиц действительно больше любил фигуристых девушек, а Ландау – красивых.
* * *
Жена Ландау так этого Лифшица ненавидела, что однажды, когда тот приехал вот так, с девицами, она выскочила из дому с лопатой, да ка-ак огреет ею Лифшица по заднице! Тот как подскочит, как взвоет: «У-уй-й!!», да как помчится по улице, схватившись за ягодицы! Смеху было!
Ландау из окна это видел, много смеялся, а потом и говорит:
– Что это ты, Коруша, с Женькой сделала? Ишь как припустил!
– Да ничего особенного, - отвечает супруга.
– Лопатой по жопе угостила.
– Да разве можно так, Корочка?
– Ничего, - говорит. – Это я его проучила. Теперь станет настоящим учёным!
– Ха-ха! – смеялся Дау. – А ведь ты права! Человек становится учёным, если его как следует проучить.
* * *
Приходит как-то Лифшиц к Ландау с новым красивым кожаным портфелем.
– Смотри, Дау, какой я себе портфель купил! Хочешь, и тебе такой подарю?
– Нет, Женька, я в баню не хожу, – отвечает Ландау.
– В баню?.. – удивился Лифшиц. – Почему в баню? Это портфель, для бумаг…
– Каких бумаг? – удивился в свою очередь Ландау.
– Ну, вот наш курс теорфизики у меня здесь… Лекции… Да мало ли! – говорит Лифшиц.
– Нет, Женька, у меня бумаг нету… Всё здесь! – сказал Ландау и постучал себя по лбу.
«Вот чудак, - подумал Лифшиц. – В портфеле-то гораздо удобнее хранить!»
* * *
Говорят, когда Ландау и Лифшиц писали «Электродинамику сплошных сред», которая являлась уже 8-м том знаменитого курса теорфизики, то вывод для максвелловского тензора напряжений в анизотропной, да к тому же ещё и диспергирующей среде занял у них страниц примерно сорок. Проработали они над этим выводом до вечера, и разошлись уже поздно.
На следующий день Лифшиц прибежал к Ландау весь взмыленный:
– Катастрофа, Дау! – вскричал он с порога. – Сегодня читал рукопись и пил кофе. И представь: залил наш тензор напряжений! весь вчерашний результат!.. Только начало и конец как-то сохранились… Что делать?