Лантана Камара
Шрифт:
Конечно, чёрт возьми, это же запах гари! На какое-то мгновение я замер, тупо уставившись на аварийно-предупредительный пункт, который находился прямо передо мной. Сработала сигнализация, заглушив собой все звуки. Ожил коммуникатор, и я сразу услышал Андрюхин голос:
– Костя?
–Да Андрон, – тут же отозвался я. – Горим, что ли? Ты где?
–Дуй в Node2. К порту. Наоки со мной. Собери по дороге все огнетушители.
Голос командира был спокойным, но зная Андрея я понял, что он в лёгкой панике. Наоки с ним, значит японец уже на борту станции. Это хорошо. Хорошо, что
Сняв с угла огнетушитель, я перелетел с ним через адаптер, пересёк ПХО (переходной отсек) и стремительно пролетел по грузовому блоку, сорвав по пути ещё два огнетушителя. Краем глаза я увидел своё отражение в зеркале на стене в середине модуля, и оно мне не понравилось. С другой стороны, когда оно мне нравилось?
Пока я не совсем представлял себе размеры ЧП, но то что это могло в считанные секунды перейти в катастрофу, я хорошо понимал. Пожар на станции, это почти всегда смерть. Пожарные не приедут. Гидрантов нет. А самое ужасное состоит в том, что бежать со станции некуда!
Протиснувшись сквозь узкий “кладовой” американский модуль, облепленный со всех сторон складскими мешками, я отцепил со стен Node1 парочку уже американских углекислотных огнетушителей и в обнимку со всеми устремился дальше. Три секунды, и я пересёк модуль “Дестини”, чудом не разбив штатовское оборудование.
В Node2 прямо перед собой я увидел японского астронавта, который через шлюзовой отсек, передавал вверх огнетушитель. На лице ноль эмоций, будто он подаёт кому-то кофе. Подняв голову, я быстро заглянул внутрь.
Андрюха в одних шортах висел, упершись в борт посреди только что пристыковавшегося “Союза” и тщетно пытался сбить тонкую струю малинового пламени, бившего почему-то из контейнера с кислородными шашками. Пена из огнетушителя никак не могла удержаться на очаге пламени и просто разлеталась от мощного потока кислородной струи в разные стороны.
–Переключи на жидкость! – крикнул я, успев заметить, что на станционных кабелях уже начала обгорать изоляция.
Андрей мгновенно всё понял и щёлкнув тумблером направил струю воды на горевшую шашку. Под её мощным напором тут-же зашипел раскалённый металл, и огромные клубы пара мгновенно окутали нас со всех сторон. Но сбить пламя от огня, бившего прямо в стену отсека сразу не удалось.
–Андрей! – пытаясь перекричать сигнализацию, японец указывал на стенки панели, которые стали плавиться.
И тут мы, наверное, разом подумали об одном и том-же, – стенки станции из тончайшего алюминия. Огонь плавит металл, как масло. Достаточно одной дырки через которую, как через воронку стравится со станции весь кислород – может за несколько секунд, а может и за часы… Уж какая образуется дырка.
Андрей отстранил опустевший огнетушитель и быстро выхватил у меня новый. Тут же я почувствовал на своём плече чью-то руку. Японский астронавт кивком головы попросил меня посторониться. Я оттолкнулся от стенки и скользнул мимо него вниз к шлюзу. Принесённые мной огнетушители медленно разлетались в разные стороны, постепенно исчезая в дыму. Необходимо было их срочно собрать. Оглянувшись я увидел, как японец, прижавшись спиной к пилотному креслу, голой ладонью бьёт по прочно закреплённой упаковке с горящей кислородной шашкой. От его ударов огненная струя наконец немного отклонилась в сторону и перестала “сверлить” стенку МКС. Я схватил ближайший улетающий огнетушитель и перенаправил его движение в сторону Андрея.
Мой друг парил в воздухе окутанный малиновым дымом, который вперемешку с паром приобрёл цвет пламени, и я на мгновенье замер от этого фантастического зрелища. Секундное замешательство и я, пролетев по инерции дальше чем нужно, тут же ошпарился о раскалённый генератор. В какой-то момент дым вдруг перестал отливать заревом, – похоже Андрюхе удалость наконец сбить пламя. Но, тут же переключившись на пену, он продолжал заливать тлеющую ткань грузовых мешков и кабеля на которых продолжали плавиться медные жилы. Впрочем, за кабели я мало беспокоился, – их внутренняя обмотка была жаропрочной.
Запах гари становился невыносим. Дыму со станции деваться некуда. Очень хотелось открыть окошко… Дышать было почти нечем. Мы еле различали друг друга. Я заметил, как японец скрылся за пеленой дыма в модуле Node2. И тут же мы услышали его голос:
–Разгерметизация контуров системы терморегулирования… Отказ системы “воздух” …
–Связь? – думаю, даже японский астронавт уловил в голосе Андрюхи нотки беспокойства.
–… Связи нет.
Мне стало тоскливо.
–Всем одеть маски. – коротко приказал Андрей.
Я оттолкнулся от перегородки, но тут же наткнулся на руку с двумя противогазами. Следом в дыму, словно морда Чеширского кота возникло сосредоточенное лицо японца. Я взял противогазы, один передал Андрюхе. Они были специальными – сами вырабатывали кислородное дыхание. В таких масках гибель от удушья не грозит. На ближайшие два часа по крайней мере.
Я попробовал перезапустить систему очистки воздуха. Удивительно, но мне это удалось. Два часа. Уже меньше… Возможно, если система будет работать на полную мощность, она справится с угарным дымом.
Японец старался высвободить грузовые мешки из-под нагревшихся стоек “Союза”. Андрей пытался связаться с ЦУПом, чтобы получить чёткие инструкции по дальнейшим действиям. О пожаре на станции Земля ещё не знает. Мы были абсолютно глухи. Нам сейчас представилась возможность в полной мере ощутить себя космонавтами советских времён, когда радиосигнал с Землёй был только тогда, когда станция находилась непосредственно над территорией Советского Союза и длилась связь только 10-20 минут.
Я увидел, как Андрей стянул с головы свой противогаз и сделал несколько небольших вдохов:
–Давайте, ребята, тоже самое. Нам придётся потихоньку привыкать к этой ядовитой вони… Кислород в масках заканчивается.
Мы с японцем сняли на несколько секунд маски. Вдохнули на пробу. Я думал будет хуже.
Но система очищала воздух исправно.
Вскоре появился радиосигнал с ЦУПом. Хреновый сигнал. Нас слышат. Мы нет. Андрюха коротко доложил о произошедшем.
–Вообще, все живы-здоровы, – добавил он, – состав атмосферы удовлетворительный. Будем приниматься за процесс по выявлению причин возгорания.