Ларе-и-т’аэ
Шрифт:
– Да, – еле вымолвил Эттрейг.
– Тем более сейчас расшаркиваться, юлить и церемонии разводить не время, – чуть приметно вздохнул Трейгарт. – Слишком многое надо успеть сделать до отъезда.
Эттрейг кивнул. Да, если король не оставит ему распоряжений на время своего отсутствия, ему придется справляться самому… к слову сказать, он бы и справился – но раз уж Трейгарт считает, что каждый его шаг должен быть расписан, ему виднее. Кто здесь король, в конце-то концов? А то, что Эттрейг лет с четырнадцати фактически правит страной во время особенно долгих недомоганий
– Конечно, лучше бы вызов на Большой Совет пришел зимой, – заметил Трейгарт, вырывая принца из его раздумий.
– Почему? – искренне удивился Эттрейг.
– Потому что ты успел бы стать совершеннолетним, – отрезал Трейгарт. – И на Совет бы поехал как король, а не как королевский племянник.
– Как… король? – задохнулся Эттрейг.
Трейгарт, прищурясь, одарил его долгим взглядом.
– По-твоему, я нарек тебя наследником престола для собственного развлечения? – поинтересовался король.
– Нет… но… – Эттрейг потерял дар речи окончательно. Нет, он знал, что когда-нибудь унаследует корону… но ведь наследство получают от того, кто умер – и как такое сказать прикажете? «Я, дядюшка, ожидал этой чести только после вашей смерти» – так, что ли?
– Или ты дожидаешься, пока я окончательно скрещу лапы? – Трейгарт прищурился еще сильнее. – Не рановато ли?
– Прекрати, – фыркнула Талле. – У тебя с утра пораньше шуточки такого пошиба, что никакой наследник престола не поймет, даже Этти.
Трейгарт ухмыльнулся.
– Ладно, любимая, – покаянно произнес он – вот только в его карих глазах не было ни следа раскаяния. – Хотя я всегда считал, что король должен уметь понимать любые шутки. Даже самые сомнительные.
– Вот когда станет королем, тогда и будет понимать, – возразила Талле. – А сейчас ему не до шуток. Какие шутки, когда ему со дня на день уезжать!
До слов Талле Эттрейг главной частью этой сногсшибательной новости полагал формулировку «как король» – и лишь теперь уяснил, что чудовищная фраза содержала слово «поехал».
– Так значит… это я поеду? – оторопело прошептал он.
– Конечно. – Король встал, и руки Талле мягко соскользнули с его плеч. – Чем раньше ты начнешь привыкать к своим обязанностям, тем лучше. Ты умеешь уже почти все… эта поездка восполнит ту малость, которой тебе пока недостает. И потом, Этти – вдвоем мы ехать не можем, кто-то должен остаться здесь. Ехать без тебя? Так ведь взять Талле на совещание королей я тоже не могу – а что, если меня прямо там и прихватит?
Будь оно проклято, это проклятие!
– Не вешай нос, волчонок, – усмехнулся Трейгарт. – Пора привыкать. Еще несколько месяцев – и это все твое.
– Я привыкну, – с угрозой пообещал Эттрейг. – Меня ведь не корона пугает.
– Да? – поинтересовался король. – А что же?
– А то, – с расстановкой заявил Эттрейг, – что когда ты спихнешь корону на мою голову, то наконец-то надумаешь жениться, а меня на свадьбу не позовешь, чтобы я не отвлекался от своих королевских обязанностей. Только ты учти, я тогда вас на медовый месяц отправлю в Адейну. Своей королевской волей. Розы нюхать.
– Вот видишь, – Трейгарт с самой серьезной миной обернулся к Талле, – понимать монаршие шутки он еще не научился, а вот сам так шутить – вполне. Еще бы пару уроков ему дать… жаль, что и впрямь некогда.
Эттрейг только развел руками и поклонился. Перешутить дядюшку в его излюбленной манере у принца до сих пор не получилось ни разу – не получится и впредь. Во всяком случае, в ближайшее время.
– Привет суланскому лису передать? – обратился он к Талле.
– Обязательно, – ответила она. – Спасибо, Этти.
Выходя из королевских покоев, Эттрейг с изумлением поймал себя на том, что улыбается, сам не зная, чему. Нет, не предстоящая поездка так обрадовала его и тем более не близость короны. Тут уж скорее плакать надо, а не смеяться.
И все же, несмотря ни на что, Эттрейг не мог отделаться от мысли, что в этом утреннем разговоре прозвучало что-то очень важное – и очень, очень хорошее.
– Больно много чести, – сухо отрезал Аженк. – Поедешь именно ты. Ты, а не я.
– Но почему? – Его высочество принц Орвье, взметнув ресницами, устремил на отца умоляющий взгляд. Ресницы у Орвье были изумительно хороши: пушистые и длинные, как у девушки. Одна беда – аффральский принц никак не мог разобраться, радует его это или скорее огорчает. Оно конечно, девушки от его ресниц просто млеют… но взгляд в тени этих ресниц кажется таким наивным, таким… таким неискушенным. Как же обидно выглядеть несмышленышем! Орвье частенько перед зеркалом пытался придать своему взгляду потребную для наследника престола твердость и решительность – после чего страдал сугубо… до тех пор, пока уста очередной придворной красавицы не приникали с томным вздохом к его длинным, пушистым ресницам.
– Почему?! – вновь едва не возопил Орвье.
– Я же сказал, – желчно откликнулся король. – Много чести. Найлисс и вообще в последнее время слишком многое на себя берет.
– Но после того, как Найлисс замирил нас со степью… – начал было Орвье.
– Вот именно! – раздраженно бросил Аженк. – После того, как Лерметту удалось то, что не удавалось ни одному королю за последние шесть веков! Есть отчего голову высоко держать!
Он поднялся с трона и принялся нервно расхаживать по залу, не в силах унять себя привычным усилием воли.
– А теперь именно Найлисс объявляет Большой Совет – зачем бы в мирное-то время?
Принц непонимающе уставился на Аженка.
– О Боги, – сквозь зубы выдохнул король. – Когда же ты научишься? Тебе бы хоть десятую часть ума найлисского пройдохи – вполне бы приличный король со временем получился. Вот Лерметт, тот не дурак. Он не рисковал ничем. Степь он знает, как не всякий шулер собственную колоду – наизусть. Он не рисковал, о нет! Сыграл наверняка – и сгреб все, что было на столе. А теперь он надбивает ставку.