Ларец Самозванца
Шрифт:
— Зачем ты пришёл, Яцек?
— Я-то? — удивился Яцек. — А разве я не сказал? Тебя пан Роман зовёт! А тебя, Зарина, твоя госпожа! И притом — срочно! Оба грозны и гневны!
Удивительно, но оба нисколько не испугались. Наоборот, они, разя Яцека в самое сердце, взялись за руки и, воркуя как голубки, медленно пошли к лестнице. Что оставалось Яцеку? Да только плестись позади. Ларца он так и не заметил…
9
— Госпожа, как ты хороша! — воскликнула Зарина, когда был вылит двадцатый кувшин горячей, почти раскалённой воды и распаренное тело Татьяны проступило сквозь клубы пара.
Она немного покривила против истины, но все недостатки боярыни — синяки и ссадины на самых интересных для мужчин местах должны были когда-нибудь сойти…
На взгляд Зарины, истинной татарской женщины, боярыня была чересчур худощава. Да вроде бы и на Москве больше любили женщин пышных, даже дородных… Но то — на Москве. Видимо, пан Роман был иного мнения… Ну и пусть его!
— Ты где так долго пропадала? — уже вполне добродушно, совсем по-другому, чем вначале, справилась госпожа, потягиваясь и красуясь перед сокровищем из Богемии — большим, в половину человеческого роста, стеклянным зеркалом, найденном где-то в закутке услужливым Яцеком. — Неужто у вас с Мариусом что-то может быть?
— Госпожа… — замялась Зарина. — Госпожа, дозволь мне просить тебя о милости!
— Только не говори, что просишь у меня разрешения выйти замуж! — легко обронила Татьяна. — Не поверю, что Марек настолько прельстил тебя! Сама же его телком безмозглым называла!
— Только при нём этого не говори! — быстро сказала Зарина. — Он обидчивый — жуть просто!
— С каких это пор тебя стало волновать… — боярыня сама оборвала себя и медленно обернулась, изумлённо вскидывая брови. — Что?! Зарина, от кого-кого, но от тебя я никак этого не ожидала!
Зарина с изумлением отметила, что ей совершенно не стыдно и — более того, обидно за Марека.
— А что? — как будто со стороны услышала она свой голос. — Марек — благородных кровей и неглуп к тому же. Я думаю, он подходит мне… А что моложе на три года… Так ведь не на десять же!
Татьяна сокрушённо покачала головой, но когда Зарина вознамерилась поинтересоваться, какими её словами она недовольна, сама жалобно сообщила:
— Пахну! Всё равно пахну грязью! Господи, доколе?!
Зарина виновато развела руками… Ну а что, и впрямь-то, хотела боярыня, если мыться пришлось синей глиной? Отличное средство отчищать грязь, но вот бороться с пропитавшей кожу и волосы грязью ей не по силам. Уж они и песочком пробовали, и воды не жалели… Да Бог с ней, с вонью! Вряд ли нанюхавшийся в болоте пан Роман почует разницу… если вообще в состоянии будет прийти к своей возлюбленной сегодня вечером.
— Так что, ты всерьёз решила связаться с Мареком? — неожиданно вновь сменила тему госпожа. — Хорошо, коли так… В конце концов, это значит, что ты останешься со мной и дальше, а не уедешь куда-нибудь за тридевять земель… Ведь ты — единственная, кому я могу доверять!
Зарина могла бы быть польщена… если бы намерения её госпожи не расходились в корне с её намерениями. Нечего и говорить, что она была крайне молчалива. Татьяна так и не дождалась от неё благодарности… А ведь она на них рассчитывала!
— Зарина, что с тобой? — сердито спросила боярыня. — Я понимаю — любовь… Но не забывай и про свои обязанности!
Зарина, стиснув зубы так, что стало больно челюстям, набрала полную горсть глины и принялась тереть спину госпожи. Четвёртый раз! Боярыня как будто решила удалить запах вместе с кожей… Так и произойдёт, если не остановиться!
— Три, три! — ожесточённо прошептала Татьяна, сама набирая глину в горсть и принимаясь за живот и грудь. — Сотри этот запах, сотри эти синяки! Я чувствую, что я — грязная!
Самое удивительное, что допрежь Татьяна вовсе не отличалась столь безумной чистоплотностью. Даже больше того — обычно ей хватало одного похода в баню в неделю. И вдруг — такой поворот. Зарина даже рассердилась — ведь всё это время Марек и Яцек, наверняка обозлённые друг на друга, бродят где-то по монастырю. Ещё не хватало, чтобы они поубивали друг друга!
Ей было ещё трудно разобраться в своих чувствах, но то, что смерть или ранение Марека заставило бы её скорбеть — это совершенно точно. По правде сказать, подумала о нём, а сердце-то сразу застучало сильнее. Пусть самую чуточку, но — сильнее!
А ведь что этот Марек из себя представляет? Худой, ни кожи, ни рожи! Шутки его дурацкие, характер вздорный… И впрямь — младше же её на три полных года! По правде, так и на три с четвертью!
Трудно сказать, что бы почувствовала Зарина, если бы знала, что Марек и не собирался резаться с Яцеком, а тот предпочёл его дружбу мести. В конце концов, неизвестно, какая из Зарины возлюбленная, а вот Марек — приятель совсем неплохой… Если не давать ему повода для насмешек и не пускать глубоко в душу… с его-то грязными ногами!
Первым делом, как только удалось освободиться, отроки спёрли полный кувшин доброго греческого вина — последние годы в Европах это вино стало большой редкостью. Турки, как известно, мусульмане, а мусульманам вино пить не дозволяется. Вот и начали хиреть знаменитые виноградники. А какие были вина! Старики ещё рассказывали, что хиосское вино было густым и красным, как кровь, а фалернское — почти розовым и очень ароматным. Теперь же вместо греческих пили рейнские вина. Тоже вкусные, но те же старики ворчали — греческое вкуснее…
Налили по чарке. Переглянулись — и залпом, одновременно, выпили…
Скривились тоже одновременно.
— Кислое! — проворчал Марек, отставляя чарку подальше.
— Уксус! — согласился Яцек. И достал из-под стола кувшин побольше, работой погрубее.
— Рейнское? — не поверил Марек.
— Вот ещё, это ж — палёнка! — возмутился Яцек.
Впервые, наверное, Марек проявил больше благоразумия и даже возражал, правда, не слишком твёрдо, так как подлое греческое вино уже после первого кубка неслабо ударило по мозгам и языку.