Латышские народные сказки
Шрифт:
— Не ешь меня, парнишка-братишка: за тобой побегу, в беде помогу.
Ладно. Повстречались братцу слепни да осы. Хотели они мимо пролететь, а братец им и говорит:
— Эй, слепни-кусачи, эй, осы-дудари! Не улетайте, я голодный, съем вас.
— Не ешь нас, парнишка-братишка! Мы с тобой полетим, в беде пособим.
Ладно. Вскоре братцу сокол повстречался. Хотел сокол мимо пролететь, а братец ему говорит:
— Соколок-кривой клювок! Не улетай: я голодный, съем тебя.
— Не ешь меня, парнишка-братишка: я
Ладно. Вскоре братец рака повстречал. Хотел рак от братца попятиться, а братец ему говорит:
— Не пяться, рачок-ползунок: я голодный, съем тебя.
— Не ешь меня, парнишка-братишка, тебе вслед поползу, в беде помогу.
Ладно. Идут себе вместе парнишка-братишка, да зайка-увалень, да волк-воришка, да осы-дудари, да слепни-кусачи, да соколок-кривой клювок, да рак-ползунок. Вошли они в лес. На второй день видят — избушка на курьей ноге вертится-крутится. Братец ей и говорит:
— Остановись, избушка, дай путникам приют.
Остановилась избушка. Вошли путники, видят — сидит старушка. Спрашивает она путников:
— Куда идете?
Ей братец в ответ:
— А ты нас накорми да спать положи, завтра мы все тебе и расскажем.
Приютила их старушка. Утром братец рассказал ей все по порядку и спрашивает:
— А не знаешь ли, где мои сестрицы?
Старушка в ответ:
— Я, братец, не знаю, где твои сестрицы. Но коли сходишь к моей сестре, она, пожалуй, скажет.
Они и пошли. На другой день в глухом бору увидали другую избушку на курьей ноге. Братец говорит:
— Остановись, избушка, дай путникам приют — отдохнуть немножко.
Избушка остановилась. Зашли путники, видят — другая такая же старушка сидит. Спрашивает старушка:
— Куда идете?
А братец в ответ:
— Накорми да спать положи. Утром все и расскажем.
Приютила их старушка. Утром братец ей все по порядку рассказал и спрашивает:
— Коли знаешь — открой, где мои сестрицы?
Старушка в ответ:
— Скажу тебе, где твои сестры. Одна за щукою замужем, другая — за орлом, а третья — за медведем. А чтоб тебе до них добраться, надобно сначала у ведьмы верхового коня заработать. А до ведьмина жилья три дня пути.
Пошли путники ведьму искать. Через три дня отыскали ее, и нанялся братец к ней в работники с таким уговором: коли устережет он три дня подряд дюжину кобылиц — получит жеребенка. Погнал утром братец двенадцать кобылиц на пастбище, а двенадцать жеребят на конюшне остались. Пошли с братцем и попутчики его, да все спать и залегли. Только зайка-увалень не спит: он-то, глядь, всех хитрее оказался. Говорит:
— Ты спи себе, парнишка-братишка, спите все, а я пойду да послушаю, о чем кобылы промеж себя говорят.
Прыг-скок! Подскочил зайка-увалень к кобылам и слышит: вот тебе и на! Кобылицы-то вечером домой идти и не думают — они-де не дуры: ведь им ведьма строго-настрого наказала —
— Не кручинься. Пойдут они по кустам бродить, а мы их — жалить. Загоним их домой, вот увидишь.
Так и сделали: вечером кобылицы бродят-плутают. Но слепни-кусачи да осы-дудари как принялись им шкуры колоть! Мотыльками кобылицы домой понеслись.
Ругает их ведьма, а они в ответ:
— Пойди-ка ты сама: поглядим, что делать станешь?
И на другой день то же самое было.
А на третий день зайка-увалень с такой вестью прискакал: ведьма-де приказала, чтобы кобылы от кусачей не в конюшню спасались, а в дремучий бор, туда-де кусачам не пробраться.
У братца мурашки по спине пробежали, а волк-воришка говорит:
— Подумаешь! Будто и всего на белом свете кусачей, что слепни да осы? Это ремесло и я разумею. А для моих клыков чащоба не помеха.
Так и вышло: напали вечером на кобылиц слепни-кусачи да осы-дудари, а кобылицы от них — в лес. Но не вышло по-ихнему: выгнали их из чащи волчьи клыки, а укусы слепней да ос домой загнали. Видит ведьма — кобылы выпасены, и говорит братцу:
— Получай завтра жеребенка — и чтобы духу твоего тут не было!
Братец и его друзья спать залегли, а зайка-увалень поскакал подслушивать, про что ведьма с жеребятами толкует. А она их вразумляет:
— Вы, одиннадцать, оставайтесь, какие есть. А ты, двенадцатый, самый мой наисильнейший, — ты завтра залезь под ясли и притворись, будто хворый, полудохлый. Парню можно из вас любого выбирать, какой приглянется: так рядились. Хворый будешь — он на тебя и не позарится.
Подслушал это зайка-увалень и несет братцу свежую весть. Наутро одиннадцать жеребят по конюшне скачут — да так, что спасу нет. А двенадцатый вверх тормашками под яслями валяется, да так тяжко дышит, ровно меха кузнечные шумят. Тех одиннадцать ведьма расхваливает, до небес превозносит, а про двенадцатого говорит: «Дурной был, дурным и подохнет».
Но братец ее и не слушает: подавай ему хворого! Остальные что-то больно пугливые. Неохота ведьме отдавать двенадцатого жеребенка, да что поделаешь? Уговор дороже денег.
Забрал братец своего жеребенка и ушел из ведьмина логова.
По пути жеребенок говорит:
— Паси меня три дня на белом клевере — стану таким, как моя мать у ведьмы. Паси шесть дней на белом клевере — стану трехкрылым, взлечу ветром. Оставишь на белом клевере девять дней — буду шестикрылым, взметнусь вихрем.
Так и сталось — на девятый день шестикрылый конь поучает братца:
— Отпусти зайку, волка да слепней с осами — они тебе свое отслужили. Садись на меня верхом, сокола посади на колено, а рак пускай за мой хвост цепляется: я вас всех троих домчу к первой сестрице.