Латышские народные сказки

Народные Сказки

Разбила палица крышу вдребезги, и сони, наконец, проснулись. Протерли глаза, глядят — чтоб тебе пусто было! В третьей посудине вода, что раскаленное железо. Один остался стеречь судьбу, второй изо всех сил тянет палицу, волоком ее волочит к Медвежьему Кришу. Только дотащил — снова бой разгорелся. Тут Криш так ловко стукнул по последней голове, что голова закатилась

невесть куда, а тело упало с алмазного коня.

Обрадовался Криш, вскочил на алмазного коня и гордо поскакал во дворец.

А те разини сидят, дрожат: не избил бы их Криш за то, что заснули. Но Криш говорит:

— Заслужили вы оба порки, да прощу по первому разу. Сготовьте-ка мне лучше ужин, что-то я проголодался.

Ладно. Наелся Криш, лег спать, да и проспал после стольких трудов ровно три дня и три ночи.

Выспался Криш на славу, потянулся, поел и говорит:

— Откати-ка, Рыбак, камень от пещеры, куда старый бородач с колодой юркнул.

Толкал Рыбак тяжелый камень, толкал — ни с места. Валигора пыжился, пыжился — тоже впустую. Подошел сам Криш, у него и хватка иная: оглянуться не успели, а камень уже сдвинут.

Что теперь делать?

— Доставайте веревку, спущусь с палицей вниз за старичком. Как стану веревку дергать — тяните меня наверх.

Ладно. Раз-два! — веревка тут как тут. Криш с тяжелой палицей сел в корзину и спустился в пропасть.

Спустился на дно, видит — богатые хоромы. Зашел — сидят три королевны. Одна закована в железные цепи, другая — в стальные, третья — в серебряные. Криш спрашивает:

— Кто вас заковал?

— Черт, — говорят королевны. — Мы тут уже семь лет томимся.

Услышал это Криш, разорвал цепи, освободил королевен и велел тянуть их наверх.

Друзья вытянули королевен и при виде таких красавиц задумали лихое дело: удрали и королевен увели, а Криша оставили на дне пропасти.

Он, бедняга, дергал-дергал веревку, да видит — нет никого. Махнул рукой и думает: «Что же теперь делать?»

Думал, думал, вдруг заметил старую замурованную дверь.

Выбил дверь палицей — и что же? Тот самый бородач в шелковой постельке валяется: он-то сам черт и есть!

Чего тут мешкать?

Стукнул Криш черта палицей — поделом ему. А черт давай молить:

— Бей хоть до полусмерти, да насмерть не забивай.

— Ладно, — говорит Криш, — если вынесешь меня отсюда наверх — оставлю полуживым.

Да, да, согласен черт.

Сел Криш на черта верхом, черт и вынес его через пещеру, в которую Криш спускался. И только вынес — тотчас юрк обратно: боялся, что Криш его добьет. А Криш думает: «Ладно, пускай себе удирает». Но пещеру все-таки наглухо заколотил, чтобы черт не лазил больше на белый свет людей мучить.

Пошел Криш к королю, а там его дружки свадьбу играют: король за них своих дочек выдает. Дружки-то королю наврали, что они королевен вызволили.

Но только девушки увидали Криша, как закричали:

— Вот он, наш избавитель.

Король выдал

за Криша меньшую дочь, а двоих обманщиков наказал.

Курбад

ил-был в стародавние времена один хозяин, детей v него не было. Сам-то хозяин об этом не очень горевал, а вот хозяйка день-деньской вздыхала да сетовала. А когда еще, как на беду, через семь лет хозяин помер, так хозяйкиному горю и вовсе конца не было.

— Ну, помер муж, помер — что ж поделаешь… Так хоть бы ребенок после него остался, было бы кого нянчить.

Как-то прослышала вдова, что в городе один бедняк прокормить детей не может и потому отдает одного из девяти чужим людям на воспитание. Вдова сейчас же приказала запречь коня и покатила в город. Да ведь уж коли не повезет, так не повезет: тот человек уже кому-то отдал ребенка.

— Ах, будь ему пусто! — говорит работник. — Зря, хозяйка. съездили.

Хозяйка кручинится, ни слова не отвечает.

Едут обратно и неподалеку от дома, когда через речку перебирались, вдруг видят — большущая рыбина на берег выскочила. Трепыхается на суше, будто не может обратно в воду попасть. Работник прыг с телеги и давай ловить рыбину, а та юркнула в воду и говорит:

— Нет, пусть сама хозяйка придет, ей поддамся!..

Подошла хозяйка. И впрямь, выскочила рыбина на берег и говорит:

— Слушай, хозяйка, возьми меня, зарежь, свари и съешь — и пошлет тебе тогда Лайма сына. Только гляди, чтобы никому от меня ни кусочка не перепало.

Так и сделала хозяйка. Вот наказывает она работнице, чтобы та ни навару, ни мясца рыбьего не трогала. Да как же, послушается она! Ведь надо же отведать, ладно ли посолено?! Да и разве хозяйка когда-нибудь приходила сама поварешку лизать?! Экая важность! Отковырнула кусочек — славно, отхлебнула из поварешки — того лучше. А чешуя да потроха возле очага валяются, толку от них все равно никакого — выкинула за дверь на помойку.

А тут, как на грех, кобыла. Целый день она но двору бродила, травку щипала, на помойку забрела, вот и съела чешую с потрохами. Да и что говорить: с голоду и потроха за милую душу сойдут! Хозяин помер, работника целый день дома не видать — у бедной кобылы в брюхе хоть шаром покати.

А на следующую ночь вот что произошло: родился у хозяйки сын, родился у работницы сын и родился у кобылы сын! Прозвали люди кобыльего сына Курбадом.

Все трое парнишек вместе росли. Только Курбад посмелее да поухватистее был. Любимая его еда — орехи, питье — кобылье молоко, а место для спанья — на лежанке. По пятому году Курбад, бегая по лесу, уже перед маленькими деревцами не отступал. По шестому году — и с большими деревьями легко справлялся. А как седьмой годик стукнул, так ни волка, ни медведя уже не боялся.