Лайк за любовь
Шрифт:
— А что завтра? — я продолжала ластиться к Егору, наслаждаясь его ароматом и теплотой, а руки крепче сжимали его в объятиях.
— Завтра только ты и я в этом доме. И ты не представляешь, как сильно мне это нужно.
Глава 34
Только я и он. Во всех смыслах. И это действительно было, как нельзя, кстати. В тот день Егора все равно периодически потряхивало, а взгляд то и дело косился на мою сумочку с секретом. Думаю, останься в доме кто-либо, он дал бы волю своему желанию хоть как-нибудь, да сцепиться с матерью.
— Если ты собираешься свалить от меня на сегодняшнюю ночь, то я могу не сдержаться и что-нибудь да ляпнуть. Случайно так. Не в твоих интересах оставлять меня сейчас без присмотра, — шептал он, медленно опуская поцелуи по моей обнажённой спине.
— Мне нельзя оставаться у тебя каждую ночь. Бабушка… она… — я мучительно закусила губы, сильнее прижимая подушку к лицу и глуша стон, чувствуя, как вздрагивают мои бедра, под ласками его горячих пальцев.
Егор легко перевернул меня с живота на спину. Его широкоплечий силуэт мощно навис надо мной в темноте. Он бережно заправил мешающие пряди мне за ухо, развратно сверкнув глазами, а его язык, заигрывая, скользнул к моим губам.
— Никуда тебя не отпущу, и завтра можно будет уже не сдерживать стоны, — отстранившись, Егор раздвинул мои ноги и опустился к низу моего живота. — А ты будешь стонать, можешь не сомневаться…
— Его-о-р… — я прогнулась в спине, давая полную свободу его языку и пальцам, которые, ловко чередуя друг друга, рисовали узоры, изматывающее лаская меня.
В ту ночь я так и не попала домой. Как и в последующие тоже. Мы буквально не могли оторваться друг от друга. Нас магнитило, притягивало, цепляло между собой. Несколько дней подряд я возвращалась уже утром под сердитые взгляды бабушки.
— Это не нормально, Кира, — качала она головой.
— Почему? Все так же помогаю тебе с огородными делами, просто остальное время провожу не дома, — я в очередной раз недовольно закатила глаза, встретившись с ней на пороге.
— Вот именно. У тебя, вообще-то, есть дом. Что же ты так вешаешься к нему на шею? Имей хоть немного совести, потому как о гордости и женском благоразумии уже и речи не идет, — холодно процедила она, смотря на меня чуть ли не с разочарованием.
— Ба, я не хочу ругаться. Хватит. Ничего такого не происходит. Мне девятнадцать, в конце концов, — я проскользнула мимо нее вверх по лестнице, стараясь больше не встречаться с бабушкиным тяжёлым взглядом.
— А ведёшь себя, как подросток. Глупо и на эмоциях. Кира! — долетело мне в спину, прежде чем я закрыла дверь своей комнаты.
Почему она даже не пыталась понять меня? Куда вообще делось нашей с ней взаимопонимание? Мы всегда были близки. Может, мне просто казалось, что мы прекрасно ладим друг с другом. У меня до этого никогда не было своих реальных желаний и планов. Бабушка все время вкладывала в мою голову, что нужно учиться, много работать над собой, чтобы добиться чего-то в жизни. И я хотела именно этого: учёба, достойная профессия, стабильное будущее.
А были ли это мои настоящие мысли? Теперь эти жизненные установки были каким-то чужими. Вроде все правильно, вроде мое, но… Настоящим и нужным казалось теперь другое — я и
И разве было возможо объяснить это бабушке? Она бы и не попыталась выслушать. Как рассказать, что, когда он не рядом, то меня будто бы начинало ломать. Даже несколько часов проведенные без него в какой-то момент становились истязающими. Я с трудом выдерживала то время, которое проводила вне его объятий. Головой я понимала, что это уже зависимость в своем истинном понятии, но моя душа, сердце, тело поступало по-своему. Мне нужно было оказаться в руках Егора.
И он не отпускал меня. Каждая секунда рядом с ним — и я оживала. Мы легко разгоняли свои чувства от сумасшедшей нежности, когда начинало ныть сердце, до дурной страсти, при которой становилось невыносимо дышать.
Иногда это был настолько тонкий и чувственный секс, что сознание и подсознание растворялись на пару, погружая меня в эйфорию. А иногда Егор в прямом смысле брал меня так жестоко и грубо, что дрожал каждый сантиметр моего тела, а мужская спина и плечи были в ярких следах от впивавшихся в его кожу моих пальцев.
Я засыпала в кольце сильных рук. Просыпалась, чувствуя пьянящий запах его кожи и тепло. Порой сквозь сон я ощущала, как Егор осторожно целовал мне шею, как горячими пальцами скользил по изгибам моего обнажённого тела, едва прикасаясь ко мне, как он дрожал, когда прижимал к себе.
— Любимый мой, родной… — шептала я ему, пока губами хаотично прикасалась к его лицу, а ноги крепче обвивали узкие бедра. Мы уже бессчетное количество времени сидели на смятых простынях в вечерних сумерках, пытаясь, наконец, насладиться близостью наших тел. — Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя.
— Могу, Кир, — мужские пальцы чувственно скользили по моей спине, спускаясь к ягодицам, а глубокое дыхание обжигало шею и ключицы.
— Это, наверное, ненормально…
— Почему? — тихо спросил он, оставляя дорожку из влажных поцелуев от моей шеи к подбородку.
— Когда я говорю, что люблю, то каждый раз внутри что-то ноет. Даже сейчас.
Егор протяжно вздохнул, запуская пальцы в мои волосы и приближая меня за затылок ближе к своим губам.
— Моя, веришь или нет, но не у одной тебя подобное чувство. У меня ломка от этого слова, — он слегка прикусил и втянул мою нижнюю губу. — Я хочу, чтобы ты была только моей…
— Я и так твоя, Егор.
— Мне и этого мало… — прошептал он, не отрываясь от поцелуя. Сжав мои бедра, слегка приподнял их над собой.
Я с тихим стоном втянула воздух, чувствуя, как он входит в меня. Начиная дуреть от горячего ощущения внутри себя, моё тело само подалось вниз, а возбуждение заставляло отключаться разум.
— Черт, — прошипел Егор, впиваясь пальцами в мои ягодицы, — начни пить таблетки, пожалуйста. Это невыносимо. Я хочу кончать в тебя каждый раз.
По мне прошлась волна дикой дрожи, замерев где-то внизу живота. Я мучительно стиснула зубы, понимая, что сейчас мы опять не предохраняемся. Это были слишком разные ощущения: ярче, острее, горячее. Соприкоснувшись лбами, мы оба нервно дышали. И продолжать было опасно, а останавливаться не хотелось ни на секунду.