Лайнер вампиров

Белянин Андрей Олегович

— Мне осталось два года до пенсии, сержант, — удивляясь моей непонятливости, вздохнул он. — И я хочу до неё дожить. К тому же с хорошей репутацией. Все будут вспоминать меня и говорить, что, когда комиссаром был старина Жерар, преступностью здесь и не пахло.

— Но все всё знают, горожане смеются над вами, — слукавил я, решив, что ничто не вредно для пользы дела.

Однако шеф и глазом не моргнул.

— Не преувеличивайте, я тут всеми любим и уважаем, — с невозмутимым благодушием ответил он. А в управлении округа меня вообще ставят в пример новичкам. Я тут как незыблемый гарант законности и порядка! И всё потому, что не нарываюсь на лишние неприятности.

— Тогда

почему помогли мне, разоблачили маньяка-почтальона? Ведь тогда в пещере ему ничего не стоило навести пистолет и на вас…

— Почтальон собирался убить вас и убил бы, а вы мне нужны живой. По той же причине — мне два года до пенсии. Если не на вас, то на кого я оставлю участок? Вы первый в очереди. Потом Флевретти. Но лучше всё-таки вы.

— Но вы же сами хотели меня уволить? — не понял я.

— Уволить — это одно, позволить убить — совсем другое, — заюлил месье Жерар, давая понять, что разговор окончен. — Ведь всё кончилось хорошо, Брадзинский. Вы молодец! Я напишу рапорт в управление, чтобы вас представили к награде. А также наградили почётными грамотами Флевретти и вашего Чунгачмунка. Они также внесли весомый вклад в раскрытие этого ужасного преступления, аналога которому ещё не было в истории Мокрых Псов и, надеюсь, не будет.

— Нет уж, вы так легко не отделаетесь, шеф, — упёрся я, прямо глядя ему в глаза. — Отныне все дела будем вести в открытую. Иначе рано или поздно какой-нибудь маньяк решит, что ему здесь всё сойдёт с рук. И этот кошмар повторится снова.

— Хм. Ладно, Брадзинский, увидим… — Комиссар Базиликус широко улыбнулся и, выдвинув ящик стола, поставил передо мной блюдце с пончиками и два бумажных стаканчика с остывшим кофе. — Отметим?

Я улыбнулся ему, мы сработаемся. Это была моя маленькая личная победа, потому что побеждённых не было…

Глава 5

ЧИСТО ЖЕНСКОЕ САМОУБИЙСТВО

В то утро я проснулся счастливым. И понял, что наконец-то меня отпустило, ушло, оставило, позволив снова дышать полной грудью. Исчезло чувство вины, связанное с последним нашим расследованием…

Прошло уже несколько дней после раскрытия дела о Кровавой Белоснежке. Так его оформил капрал Флевретти, он у нас любитель эффектных названий, к тому же ведёт весь архив расследований, вот и развлекается, чем может. Комиссар Жерар Базиликус снисходительно относится к его выходкам, примерно как к шалостям маленького ребёнка, хотя этот «ребёнок» уже столько лет служит в полиции и имеет дело с важными документами.

Так вот, повторюсь, впервые за несколько дней я проснулся без угрызений совести и ночных кошмаров. Получилось так, что я до сих пор винил себя, что не предотвратил убийство шестерых карликов и чуть не допустил гибель самой Белоснежки, которая, кстати, вчера заходила к нам, притащив большой пирог с капустой и яйцами, который испекла специально для нас в благодарность за избавление её от козней учёного карлика-извращенца. По правде говоря, меня не восхищают такие деревенские деликатесы, я вообще, глядя на брюхо Базиликуса, всё больше склоняюсь к тому, чтобы ограничить для себя продукты из теста, но шеф и Флевретти с явным удовольствием умяли пирог до последней крошки.

Чунгачмунк практически освоился на новом месте и чувствует себя как дома. Он, кстати, тоже не стал есть пирог, сказав, что индейцы не пекут пироги, а капусту едят только женщины, у мужчин от неё теряется охотничий нюх. Кажется, он всерьёз решил остаться у нас и на работу рейнджером в родные прерии возвращаться не намерен.

Хотя никто не понимает

почему. Там воздух чистый, еда здоровая, преступников днём с огнём не сыскать, а у нас в полиции только соцпакет хороший, сама же зарплата не так чтобы особо. Каждый из нас работает здесь по какой-то своей причине, но явно нет никого, кто бы устроился в полицию исключительно ради денег. Не такие уж это деньги, чтобы из-за них рисковать своей шкурой…

Но вчера вечером наш краснокожий сотрудник получил телеграмму от брата и уехал, выпросив пять дней за свой счёт. Кажется, вампиры опять появились в их краях и он должен был быть там, чтобы помочь племени согласно древнему договору, заключённому с кровососами, и из чувства долга перед остальными воинами. Я сам проводил его на вокзал и посадил на электричку до аэропорта, надеюсь, новенькое полицейское удостоверение позволит ему провозить в салоне самолёта свой томагавк.

Итак, возвращаясь к теме, ещё раз напоминаю: этот день был для меня особенным. Праздничным, романтичным, полным надежд и тусклого света. Если бы я знал, просыпаясь, что меня ждёт, что это счастливое утро окажется преддверием таких неземных страданий, которых и городскому мэру не пожелаешь, я бы укрылся с головой одеялом и вообще никуда не пошёл. Никто не осудил бы, все поняли, но, Увы, судьбу не объедешь и не обманешь…

Хотя давайте уж по порядку. Как я говорил, начало рабочего дня не предвещало катастрофы. Но с утренней почтой к нам в участок поступило анонимное письмо, в котором говорилось, что вчера умерла и была тайно похоронена одна из преподавательниц Сафо — местного закрытого женского университета.

— Я даже не знал, что у нас есть такое учебное заведение, — признался я, протягивая шефу вскрытый капралом конверт. Он был из плотной шероховатой бумаги, желтоватого цвета, не такой, какие продаются на каждой почте, а в уголке красовался вензель: грозная драконица, олицетворяющая обучение тайным магическим искусствам. По всей видимости, герб университета. Однако короткое платье и легкомысленные гольфы в полоску придавали чудовищу шаловливый и даже несколько эротичный вид. Женщины, что с них возьмёшь…

Жерар принял у меня письмо и, нахмурив брови, перечитал.

— И вы, сержант, считаете, что мы обязаны реагировать на такие вещи? Лично я недолюбливаю анонимки. От них всегда одни проблемы…

— Вы правы, но боюсь, что столь оригинальное внешне письмо, пришедшее по официальным почтовым каналам, не могло не быть замечено и зарегистрировано. Мы обязаны хотя бы отреагировать.

— Будь по-вашему, но… — Комиссар вновь уныло развернул письмо, зачитывая вслух. — «Я не могу молчать! Они убили её и похоронили на университетском кладбище, они уверены, что об этом никто не узнает. Пришлите проверку, найдите тело Паулины Аферман, покарайте руководство университета и восстановите торжество справедливости, я умоляю вас! Но ни слова обо мне, ни слова! Искренне ваша, мадемуазель N». Ну это же бред, Брадзинский, истеричный бред!

— Возможно, но… — Я сокрушённо развёл руками.

По нашему негласному уговору после раскрытия достопамятного дела о Кровавой Белоснежке старый начальник участка дал слово не класть заявления под сукно, пока мы все дружно не признаем целесообразность данного действия. Теперь уже и я понял, что полиция далеко не всегда должна грудью бросаться на каждый зов о помощи, ибо две трети вызовов на «страшные преступления» на поверку оказывались раздутой пустышкой. А шеф Базиликус был вынужден строго отчитываться перед мэрией за любой перерасход средств из городского бюджета…