Лазурные берега
Шрифт:
Квадво просиял.
— Ну, ну, мисс, для этого я слишком черный, — добродушно отозвался он, хотя хорошо знал, что у деда и бабки со стороны отца Деирдре кожа была не менее черной, чем у него.
Однако Деирдре была больше похожа на мать, а Фортнэмы не особо распространялись по поводу ее происхождения. Она считалась ребенком Норы и Дуга — пусть даже кто-то и шептал иное. Тот, кто не слышал об этой истории раньше, зачастую сомневался в правдивости этих слухов.
— Ты совершенно прав, Квадво! — засмеялась Деирдре. — Тебе не больно?
Она указала на его руку и соскользнула с седла. Предложения Квентина — помочь ей при этом — она якобы не заметила.
Старший конюх покачал головой, и длинные пышные локоны на его парике зашевелились.
— Нет, нет, мисс. У меня мозолистые,
Наверное, Квадво снова принялся бы отчитывать девушку, если бы на дороге не показалась карета Уоррингтонов. Слуга быстро позвал пару конюхов, которые забрали Аллегрию и гнедого жеребца Кинсли и отвели их в стойло, тогда как он сам занялся прибывшими гостями.
— Миссис Уоррингтон, баккра лорд Уоррингтон! — Квадво исполнил свой знаменитый поклон. — Добро пожаловать в Каскарилла Гарденс. Вы иметь хорошая поездка? Не было слишком жарко без крыши на карете? Джимми, бездельник, ты почему не подумать, что твоя мисси будет испортить цвет кожи на солнце?
Деирдре улыбнулась, увидев, с каким недовольным видом взирает на все это Квентин. Квадво снова мастерски сыграл свою роль, но Квентин, казалось, не видел в этом ничего смешного. И вообще, этот Квентин Кинсли… Деирдре покачала головой, думая о собственной глупости. Как она вообще могла поехать с ним! Она больше ни разу не посмотрела на него, пока он сопровождал ее к главному дому. Деирдре надеялась найти в нем интересного, умного спутника, когда он рассказывал ей о своем путешествии по Европе. Однако он оказался никем иным, как самодовольным, надутым маленьким сахарным бароном, всегда готовым ударить плетью раба, не способного защититься. Кинсли считал всех людей с черным цветом кожи дураками.
И ездить верхом он тоже не умел!
Глава 2
Нора Фортнэм стояла возле зала для приема гостей, готовая приветствовать их. Она рассердилась, но в то же время вздохнула с облегчением, когда Деирдре наконец появилась перед ней. Дочь виновато посмотрела на Нору. Если бы Деирдре не сопровождал Кинсли, она бы, наверное, пробралась сюда через кухню, чтобы быстро и незаметно появиться в доме, но при кавалере этого, конечно, делать было нельзя — к счастью, правил приличия придерживалась даже ее дикарка дочь. Молодой человек выглядел не самым лучшим образом. Нора заметила, что домашний слуга у входа без особого восторга посматривал на одежду Квентина. Праздничный костюм Кинсли, который он надел заранее, несколько пострадал во время прогулки верхом. Парчовый жакет нежно-голубого цвета и бриджи приобрели от дорожной пыли красноватый оттенок. И, кроме того, отсутствовала треуголка — неотъемлемая часть современного костюма. Появиться на званом вечере без шляпы под мышкой считалось неприличным, и Кинсли имел весьма смущенный вид. На то, что его волосы не были припудрены, в доме Фортнэмов не обратили внимания — в конце концов, даже хозяин отказывался следовать этой моде.
— Деде, где ты пропадаешь? — обратилась Нора к дочери. — Тебе уже давно следовало привести себя в порядок и, стоя рядом со мной, приветствовать гостей! В конце концов, ты здесь — главная особа! И я лучше не буду спрашивать, где и с кем ты была!
Костюм Деирдре и ее распущенные волосы делали этот вопрос излишним.
Что касается ее спутника, то Нора посочувствовала бы ему, если бы не была так взволнована из-за опоздания дочери. Наверное, Кинсли хотел приударить за Деирдре, однако тут Норе не следовало беспокоиться. До сих пор ее дочь отвергала ухаживания. Скачки интересовали ее гораздо больше, нежели запретные ласки.
— А вам, мистер Кинсли, не мешало бы немного освежиться!
Нора оглянулась в поисках домашнего слуги, который мог бы заняться одеждой Квентина, и послала двух маленьких чернокожих мальчиков на поиски треуголки. Деирдре быстро объяснила им, по какой дороге они скакали с Кинсли. При этом вид у нее снова стал насмешливым: без сомнения, она повеселилась вволю.
Нора вздохнула.
— А сейчас поторопись, Деирдре. Ты нужна здесь! — строгим голосом обратилась Нора к дочери. — О твоем поведении мы поговорим позже… Разве так можно — взять и улизнуть вместе с мистером Кинсли!
Деирдре виновато улыбнулась.
— Ах, не сердись, момми! — попросила она и поцеловала мать в щеку, а затем сразу же с отвращением стерла пудру со своих губ. — Я присоединюсь к вам позже. Когда все будут здесь, я сойду вниз по лестнице… хм… как бы спущусь с небес, и гости с восхищением обратят ко мне свои взоры.
Девушка выпрямилась и удалилась танцующей походкой, словно уже сейчас была в обуви на высоких каблуках и в корсете.
Нора старалась сохранять серьезное выражение лица, но ей это не удалось.
— Воспари сначала в свою комнату, — проговорила она примирительным тоном. — Девочки уже ждут тебя, чтобы привести в порядок. Скажи им, пусть поторопятся. Мы устраиваем этот праздник не для собственного удовольствия, Деирдре. Речь идет о том, чтобы ввести тебя в высшее общество, и было бы очень желательно, чтобы ты вела себя соответствующим образом…
Сама Нора давно была одета в праздничный наряд — и выглядела весьма импозантно. Несмотря на то что миссис Фортнэм уже перешагнула сорокалетний рубеж и родила троих детей, она все еще была худощавой. А в этот день она к тому же зашнуровала корсет сильнее, чем обычно. Нора ненавидела корсеты и имела обыкновение в повседневной жизни отказываться от них.
Миссис Фортнэм разбиралась в народной медицине и заменяла черным и белым людям врача на своей плантации и довольно часто даже на соседних. В повседневной жизни она предпочитала легкие и удобные платья из хлопка. Однако на день рождения Деирдре Нора все же надела элегантное платье из темно-зеленого шелка с золотой каймой и даже напудрила искусно завитые волосы, а также, в соответствии с модой, нанесла на лицо румяна и помаду. Она надеялась, что ее муж тоже согласится пойти на уступки, однако не строила по этому поводу слишком больших иллюзий. Владелец плантации и успешный адвокат любил шокировать соседей, пренебрегая условностями. Дуг Фортнэм предпочитал носить брюки вместо бриджей, у него был всего один парик для выступлений в суде, и он наотрез отказывался припудривать свои пышные светлые волосы.
— Опыт показывает, — часто повторял он поучительным тоном, — что волосы со временем седеют, если человек живет достаточно долго, и я имею намерение дождаться этого. Мертвенная бледность также когда-нибудь появится сама собой. И я даже не думаю о том, чтобы ускорять сей процесс, разрисовывая свое лицо в белый цвет.
Нора полностью разделяла мнение мужа, однако в день рождения дочери для нее было важнее произвести приятное впечатление на гостей, чем отстоять собственные убеждения. Этот праздник имел особое значение для Деирдре, пусть даже сама девушка этого пока не осознавала, а Дуг если и осознавал, то не до конца. Однако она, Нора, внимательно наблюдала за происходящим, и от нее не ускользнуло то, что Деирдре могла быть отвергнута высшим обществом Ямайки. На протяжении последнего года в Кингстоне и на близлежащих плантациях состоялось много балов и приемов в честь дебютанток — юных девушек, вступающих в высший свет. Этот обычай пришел из Англии, где юные дворянки по достижении восемнадцати лет, согласно традиции, должны были быть представлены королеве Англии. С этого момента они считались достигшими брачного возраста и могли принимать ухаживания молодых господ. В колониях этот обычай несколько изменился — человек, у которого была дочь на выданье, давал бал, на который приглашались даже случайные знакомые со своими сыновьями и дочерьми. Таким образом встречались и знакомились молодые люди, которые обычно жили на далеко расположенных друг от друга плантациях. Целью всего этого было, конечно же, заключение браков.