Лазурные оковы
Шрифт:
Глава 10. Джиджиони Драконошпор
Сидя на грязной дороге, Джиджиони Драконошпор проклинал преследующие его неудачи.
— После всего, что приключилось со мной на свадьбе кузена Фреффи, — говорил он сам себе, — я подумал, что пора солнцу удачи улыбнуться мне. Но нет.
Богиня Таймора отвернулась от меня. Ромашка, вернись! — закричал он. Поднявшись на ноги, он попытался очистить свои щегольские вельветовые штаны от мокрой и липкой грязи. С хорошими лошадьми всегда проблемы.
Сбросившая его кобыла уже скрылась из глаз, ускакав галопом по сельской дороге.
— Не одно, так другое, — ворчал Джиджи. Он начал громко перечислять свои злоключения. Сначала я сделал глупость, послушав Минду, и стал изображать Азуна. А эта сумасшедшая наемница накинулась на меня с ножом для резки тортов.
Потом Дэрол захотел выглядеть перед Миндой героем и получил по морде. Минда просто упала в обморок, увидев его шрам и, расчувствовавшись, разрешила этому уроду сопровождать ее экипаж в Сюзейл.
Зря я послушал Минду. Эта женщина в голубом хотела меня убить. Не такой уж я безмозглый. Знаю, что сейчас не слишком хорошее время для визитов ко двору.
Но тетя Дора ужасная сплетница и очень боится Вангердагаста — любимого колдуна Его Величества. И если даже тетя Дора не донесет об этом ужасном случае, можно биться об заклад, что Дэрол найдет способ сообщить Его Величеству о моем самозванстве. Когда все уехали в столицу, мне приходится возвращаться в Приморье одному.
Должен сказать, что Димсворт хороший парень. Он позволил мне остаться еще на два дня, пока я не оправился от удара. Рано утром на дороге в Веймут я уже мысленно поблагодарил богиню Чантию за хорошую погоду, но эта дрянь Ромашка встала на дыбы, сбросила меня в грязь и ускакала.
Внезапно он понял, что если не поймает лошадь, то не доберется до Веймута к ночи и ему придется остановиться в придорожной харчевне или, что еще хуже, в доме крестьянина. Джиджи поплелся за своей лошадью, напевая «Что за счастливый случай» — песню, которую Раскетгл сочинила для Фреффи и Гейлин. Дойдя до первого поворота, он услышал топот.
— Это ты, Ромашка? Капризная кляча! Что заставило тебя убежать как…
Джиджи остановился, и слова застряли у него в горле. Очень осторожно он сделал шаг назад, затем другой.
— Так, и куда мы направляемся? — раздался громоподобный голос.
Молодой Драконошпор застыл, не в состоянии ответить красному дракону, спрашивающему его. Ромашка, валявшаяся в ногах у чудовища, предназначалась дракону на завтрак. Земля была залита кровью, а глаза лошади остались открытыми, как будто обвиняя нерадивого хозяина. Джиджи мог оценить размеры монстра, одна лапа которого перекрыла всю дорогу, а лошадь выглядела рядом с ним цыпленком.
— Ну? — спросил дракон.
— Я-я-я…
— О, дорогой, перестань, — вздохнул дракон. Попытайся успокоиться. Тебе будет легче говорить.
— Не хочу мешать вам кушать. Я уже ухожу. Не беспокойтесь, — задыхаясь, произнес Джиджиони.
Дракон взмахнул своим огромным красным хвостом, перекрывая Джиджиони пути к отступлению.
— Ты был так добр, предоставив мне завтрак, — сказал монстр, глотая кусок ноги. Что я могу предложить тебе взамен? Может, тебя подбросить куда?
— О, вы очень добры, но я не хочу больше вас беспокоить. Джиджиони сделал еще шаг назад.
— Замри! — сказал дракон.
Джиджиони замер.
— Как тебя зовут?
— Джиджиони Драконошпор. Но все зовут меня Джиджи.
— Как славно. Дракон, отрезав когтем подпругу, подвинул седло к ногам Джиджиони. — Садись.
Джиджиони рухнул на седло в полуобморочном состоянии. «Я никогда не представлял, что такая красивая лошадь будет так ужасно выглядеть, если ее разрезать», — думал он, вытаскивая флягу с жгучим вином райвенгатом, которая всегда лежала в седельной сумке.
— Слава богам, — тихо сказал он, — тут не меньше половины. В-В-вас не побеспокоит, если я выпью? — спросил он дракона.
— Угощайся на здоровье.
Джиджиони сделал большой глоток.
— О, высокочтимый дракон, как мне вас называть?
— Дымка.
— И все?
— Все, — ответило чудовище и продолжало обгрызать ребра Ромашки.
Джиджиони сделал еще глоток. «Если я предназначаюсь на десерт, — решил он, — то не хочу об этом думать». Он представил, как он будет выглядеть, если пойдет на второе блюдо.
— Я слышала, ты пел, — сказала дракониха, когда от Ромашки осталась куча обгрызанных костей. Милый мотивчик.
— Да, его сочинил новый бард, Оливия Раскеттл — о боже! — Он с трудом сглотнул. Вы Дымка! Дымка, приподняв бровь, спросила:
— Эта госпожа Раскеттл говорила обо мне? Что же она поведала?
— Ничего, ничего! Э-э-э, только, что она была вашей узницей, … гостьей.
— Она еще таскается за этой бродягой, Элией из Вестгейта?
— Н-Н-ныжеволосая р-р-раемница, я хочу сказать — рыжеволосая наемница?
Может быть. Если она нашла ее.
Дымка улыбнулась от уха до уха — не очень-то приятно было видеть куски Ромашки, застрявшие у нее между зубов. Она положила коготь на плечо Джиджиони.
— Ты не должен ничего скрывать от меня, дорогой мальчик.
— Нет, действительно. Я ничего не скрываю. Эта Элия, она сошла с ума на свадьбе, а затем убежала.
— Куда уехала Раскеттл? — спросила дракониха. Джиджиони умолк. Только плохо воспитанный человек мог предать эту остроумную маленькую певицу, Джиджи определенно не был таким.
Легкий пар пошел из ноздрей Дымки, но вино, плясавшее в жилах истинного Драконошпора заставило его сохранять молчание.
— Хорошо, — вздохнула дракониха. — Раз так…