Ле-цзы
Шрифт:
Дунго-цзы попросил Симэнь-цзы объяснить, отчего он так унизил Бэйгун-цзы, и тот повторил то, что уже говорил Бэйгун-цзы.
— Когда ты говоришь, что вам дано неодинаково, ты имеешь в виду лишь различие в природных дарованиях, — сказал в ответ Дунго-цзы. — Я же говорю сейчас о различии другого рода. Бэйгун-цзы одарен добродетелью, но обделен удачей, ты одарен удачей, но обделен добродетелью. И то и другое дается не людьми, а Небом, однако ты гордишься тем, что одарен удачей, а Бэйгун-цзы стыдится того, что одарен добродетелью. А это означает, что вы оба не понимаете естественного положения вещей.
— Довольно, уважаемый! — воскликнул Симэнь-цзы. — Я больше не буду так говорить!
Когда Бэйгун-цзы возвратился домой, одежда из грубого холста стала казаться ему такой же теплой, как шуба из лисьего меха, обыкновенные бобы — столь же вкусными, как рис и просо, его соломенная хижина — красивой, как дворец, его грубая арба — изящной, как экипаж с узорами. До конца своих дней он был безмятежен, не задумываясь о том, кто на свете знатнее его, а кто нет.
Гуань Чжун и Баошу Я были добрыми друзьями и вместе жили в царстве Ци. Гуань Чжун служил царевичу Цзю, а Баошу Я — царевичу Сяобо. Циский царь был щедр, и дети царских наложниц пользовались его милостями наравне с детьми царицы. Многие опасались смуты, и царевич Цзю бежал в Лу, сопровождаемый Гуань Чжуном и неким Шао Ху, а царевич Сяобо бежал в Цзюй, и Баошу Я последовал за ним.
Позднее царский внук Учжи поднял мятеж, в царстве не стало государя, и оба царевича вступили в борьбу за престол.
Сражаясь с Сяобо на дороге в Цзюй, Гуань Чжун попал ему стрелой в пряжку халата. Когда же Сяобо взошел на престол в Ци под именем Хуань-гуна, он заставил людей Лу убить своего брата Цзю. Шао Ху по этой причине покончил с собой, а Гуань Чжуна заточили в темницу.
Тут Баошу Я сказал Хуань-гуну:
— Гуань Чжун — талантливый муж, он способен управлять царством.
— Он — мой враг, и я хочу его смерти, — ответил Хуань-гун.
— Я слышал, что мудрый правитель ни к кому не питает личной вражды. Кроме того, человек, доказавший свою преданность господину, непременно будет и преданным советником царя. Если вы хотите стать первым среди владык мира, то вам без него не обойтись.
Царь призвал Гуань Чжуна, и лусцы отпустили его в Ци.
Баошу Я вышел встречать его за городские ворота и сам освободил от оков. Хуань-гун оказал ему радушный прием и пожаловал самый высокий чин, так что Баошу Я стал служить под началом Гуань Чжуна. Так Гуань Чжун стал править царством Ци и получил от государя титул Отец Чжун. В скором времени Хуань-гун стал самым могущественным в мире государем.
Однажды Гуань Чжун, вздохнув, сказал:
— В молодости, когда мне жилось нелегко, я торговал вместе с Баошу. Когда мы делили выручку, я брал себе большую часть, но Баошу, зная о моей бедности, не считал меня жадным. Я задумал одно дело для Баошу, но потерпел неудачу. Однако он не счел меня глупцом, ибо знал, что бывают неблагоприятные обстоятельства. Трижды меня призывали на службу, и все три раза я был изгнан с нее, но Баошу не счел меня бездарным, ибо знал, что мой час еще не настал. Три раза я участвовал в сражениях и каждый раз показывал врагу спину, однако Баошу не счел меня трусом, ибо знал, что я должен заботиться о престарелой матери. Когда убили царевича Цзю, а Шао Ху покончил с собой, я предпочел смерти позор тюремного заключения, но он не счел меня бесчестным человеком, ибо знал, что я равнодушен к мелким почестям и озабочен лишь тем, что еще не прославил свое имя в целом мире. Отец и мать меня родили, но знает меня один лишь Баошу Я!
Вот так Гуань Чжун и Баошу Я прославили себя своей крепкой дружбой, а Сяобо прославился своим умением привлекать к себе мудрых советников. Но на самом деле они не были искусны ни в дружбе, ни в искусстве отбора служилых людей. И это не означает, что кто-то другой превосходил их в дружбе или в отборе способных людей. Нельзя сказать, что Шао Ху лучше других умел жертвовать своей жизнью, — просто он не мог поступить иначе. Нельзя сказать, что Хуань-гун лучше других умел привлекать к себе достойных мужей, — просто он не мог поступить иначе.
Когда Гуань Чжун всерьез захворал, Хуань-гун пришел к нему и сказал:
— Может быть, ты вот-вот умрешь, пришло время говорить начистоту. Если тебя не станет, кому я должен передать бразды правления?
— А кого бы вы хотели видеть вместо меня?
— Можно ли заменить тебя Баошу Я?
— Нет, нельзя. Человек он необыкновенно целомудренный и честный и всех, кто ему уступает в добродетели, даже за людей не считает. Стоит ему услышать о том, что кто-то совершил промах, и он не забудет это ему до конца жизни. Если ему доверить управление царством, он причинит обиду и государю, и народу. В скором времени вам захочется наказать его.
— А кого бы ты предложил на свое место?
— Если у вас нет никого на примете, я бы рекомендовал Си Пэна. Он такой человек, что государь даже не будет его замечать, а народ не станет против него бунтовать. Он стыдится того, что еще не сравнился доблестями с Желтым Владыкой, и печалится о тех, кто хуже него.
Кто делится с людьми благодатью жизни — тот мудрец.
Кто делится с людьми богатством — тот достойный муж.
Тот, кто кичится своим умом, никогда не завоюет сердца людей.
Тот, кто, будучи мудр, умаляет себя, всегда привлечет к себе других.
Си Пэн не захочет знать все о царстве. Он не захочет видеть все в собственном доме. Если у вас нет никого на примете, возьмите лучше Си Пэна.
Это не значит, что Гуань Чжун был предубежден против Баошу Я и оказывал милость Си Пэну. Он просто не мог относиться к ним иначе. Бывает так, что кого-то мы поначалу привечаем, а потом отвергаем или, наоборот, сначала отвергаем, а потом привечаем. Наши пристрастия не от нас зависят, а от обстоятельств.
Дэн Си высказывал суждения, противоречащие друг Другу, а потом выдвигал бесчисленные доказательства их истинности. Когда Цзы-Чань был первым советником в царстве Чжэн, Дэн Си написал свод законов на бамбуковых планках, и государь выразил свое согласие. Потом он стал обличать ошибки Цзы-Чаня, и Цзы-Чань согласился с ним. Но вдруг Цзы-Чань велел его схватить и казнить.
Это все не означает, что Цзы-Чань нарочно принял законы Дэн Си, что Дэн Си заставил его признать свою вину или что Цзы-Чань нарочно казнил Дэн Си. Просто эти события не могли не случиться — только и всего.