Лед Бомбея
Шрифт:
– А зачем растворять золото?
– Чтобы выделить чистое золото из пустой породы. Простейший вариант алхимии.
– Очевидно, заместитель следователя по особо важным делам не поверил Дилипу, когда тот сообщил, что нашел следы цианида, – сказал Рэм. – Заявил, что вероятность самоубийства хиджры с помощью цианида равно примерно одной к десяти тысячам.
– Возможно, поэтому цианид и не упомянут в официальном заключении.
– Но в нем не упомянуто не только это, там опущены многие другие важные факты. Дилип сказал мне, что он провел – как это там у вас называется? – хроматографию одежды
– Может быть, он работал при свете свечи. Здесь же до сих пор существуют производства с очень примитивными условиями труда.
– У Дилипа также возникло подобное предположение, поэтому он сравнил воск на его одежде с воском, применяемым для изготовления свечей в Индии. Воск на одежде оказался значительно тверже. Настолько твердым, что поначалу он вообще принял его за пластик. От пластика его отличало только то, что он плавился при более низкой температуре.
– А на других жертвах был воск или соединения серы?
– На других ничего подобного не было. Возможно, все это смыло водой, а может быть... Эй, Роз, ты сама бледна как смерть. Я же тебе говорил, возьми кулфи, а не кофе. У тебя явно смертельный случай низкого содержания сахара в крови... – Рэм внезапно замолчал и закрыл рот. Несколько мгновений он молча передвигал по пластиковой поверхности стола вазочку из-под мороженого и салфетницу. – Извини, я совсем забыл. Разговор об утопленниках наводит тебя на разные воспоминания. После того, как твоя мать...
– Да нет, обычное переутомление из-за нарушения суточных ритмов.
– А с твоей матерью... Это тоже случилось в море?
– Нет, – ответила я, – в ванне. В горчичной ванне. Ничто так не расслабляет мышцы, как горчичная ванна.
8
Я продолжала свои попытки дозвониться до Миранды. И вот наконец услышала голос ее мужа на автоответчике: Проспер Шарма, ровный холодный голос без малейшего намека на индийский акцент. Мне было как-то неловко и даже неприятно оставлять первое сообщение для сестры, сознавая, что он обязательно прослушает его.
Рэм узнал имя журналистки, освещавшей смерти хиджр в «Тайме оф Индия». Ее звали Банни Тапар. Я позвонила ей, начала с демонстрации своих регалий корреспондента Би-би-си, а затем сказала, что интересуюсь ее личными впечатлениями от смертей хиджр на Чоупатти, а не официальной версией самоубийства, которую она вынуждена была протаскивать в своих статьях.
– Не для печати? – спросила она.
– На ваше усмотрение.
– Это совершенно определенно убийства. Возможно, вариант угрозы-предупреждения со стороны их сутенера.
– Значит, ничего политического?
– А вы что, ищете какую-то связь с политикой?
В ее голосе появились нотки наигранного равнодушия, характерные для многих журналистов, учуявших вдруг что-то действительно интересное.
– По правде говоря, я ищу связь между смертями хиджр и гибелью Майи Шарма.
– Из-за хиджры, оказавшегося на месте ее падения?
– Какого хиджры?
– Мне
Я почувствовала, как все во мне сжалось, словно в ожидании страшного удара.
– Вы имеете в виду нынешнюю миссис Шарма?
– Да, Миранду Шарма. Ее тетушка жила здесь неподалеку. Сама Миранда находилась напротив дома Шарма, когда все это произошло. Она делала снимки улицы обычной любительской камерой и позже передала пленку в полицию, а мы получили эту пленку от них. Мне всегда казалось, что именно так она и познакомилась с Проспером – над фотографиями тела его покойной жены. Несколько зловеще, не правда ли? Но, с другой стороны, бедный Проспер должен был воспринимать Миранду как некий глоток свежего воздуха в те страшные дни после гибели Майи.
– Насколько я понимаю, вы не относитесь к тем, кто считает, что Проспер убил свою первую жену?
– Да, в то время об этом говорили, но говорили также и о том, что у гибели Майи Шарма могла быть политическая подоплека. Она и ее отец были связаны с одним из самых экстремистских политических движений, естественно, только внешне, только в целях создания имиджа, как это было в случае с американскими социалистами, поддерживавшими организацию «Черные пантеры» в США в 60-е годы. Но, по моему мнению, причина самоубийства Майи очевидна: депрессия стареющей кинозвезды из-за пошедшей на спад карьеры, распадающегося брака. Бесплодность во всем.
– Вы сказали «бесплодность»? Что вы имеете в виду? Что-то в моем вопросе, в интонации, с которой он был задан, пробудило в ней какие-то ассоциации, так как она ответила не сразу, а после некоторого размышления, и ее слова оказались совсем не ответом на мой вопрос:
– Бенегал, это – девичья фамилия Миранды. Ваши фамилии... Случайное совпадение, я полагаю?
Я тоже ответила не сразу:
– Она моя сестра.
– Ах вот как... Майя не могла родить Просперу детей. Сыновей. А это самый страшный грех для женщины в Индии. Но разговоры насчет убийства, по моему мнению, не более чем мерзкие сплетни. Если не считать Шому Кумар, редактора журнала «Скринбайтс», у которой, по слухам, в то время была любовная связь с Проспером, единственным человеком, получавшим какую-то выгоду от смерти Майи, был сам Проспер, а он в этот момент находился на съемках. На фотографиях, сделанных вашей сестрой, отчетливо видно, как Майя выходит на балкон, затем падает и лежит мертвая на мостовой.
– А каким образом вы смогли установить, что человек в женской одежде на фотографии – хиджра?
– По кадыку. Полиция пыталась впоследствии напасть на его след, но безуспешно – он исчез. В Бомбее несложно исчезнуть.
Банни пообещала отыскать фотографии и переслать мне факсом список тех, кто был близок к Просперу в то время, когда погибла Майя.
– Но, мисс Бенегал, на вашем месте я начала бы с Калеба Мистри или с Бэзила Чопры. Калеб был правой рукой Проспера, а Бэзил много лет снимается в фильмах Проспера.