Лед
Шрифт:
– Движемся цепочкой. Я впереди, Жан замыкающий. И что бы вам ни привиделось, не отвлекайтесь – тут ледяных змей полно, – скомандовал я и отошел от деревьев. – Пошли!
Выстроившись цепочкой, мы начали пересекать поле. Чем ближе становилась граница, тем отчетливей светились напоминающие северное сияние переливы и завихрения пространства. Воздух сгустился и стал напоминать прозрачное желе. Лес на той стороне совсем не приближался, и создавалось впечатление, что мы топчемся на одном месте. Неожиданно деревья резким скачком оказались совсем близко. Облака в одно мгновение
– Ночь?! – не сдержал крик изумления Ветрицкий.
– Ночь завтрашнего дня, – с видом знатока выдал Макс.
– Что? – не понял его Николай.
– Ну, так говорят, – смутился тот.
– Почему?
– Шевелитесь! Не стоит здесь задерживаться. – Окрик Жана помог Максу избежать дальнейших расспросов.
– Прибавили! – обернулся я и ускорил шаг. Ночь дохнула холодом и проморозила до самых костей. Жар моментально сгинул, и стужа проникла даже в кости и суставы. Меня так и будет с переменным успехом колбасить? Как бы. в золотой середине остановиться-то? А то так либо поджарюсь, либо в ледышку обращусь.
Через несколько десятков шагов звезды начали тускнеть, а на соткавшихся из небытия кучевых облаках вновь заиграли лучи восходящего солнца. Но холод не отступил, и пальцы ног напрочь потеряли чувствительность. Обморозил? Потом разберемся. Сейчас главное – убраться подальше от границы. На месте рейнджеров я бы пустил несколько мобильных групп на ее патрулирование – здесь беглецов перехватить проще всего.
– Куда теперь? – спросил Макс.
– Сначала до леса, потом на дорогу выйдем, – опередил меня Жан.
– Не опасно ли по дорогам шататься? – разозлился я. – Через лес не лучше пойти?
– В здешнем лесу нас через дюжину шагов на суповые наборы растащат.
– По сторонам смотрите. Что подозрительное увидите или услышите – сразу с дороги! – Я, подумав, решил не спорить с колдуном. Нет, конечно раньше мы с Ермоловым и лесом ходили, но тогда с нами всегда проводник из местных охотников был.
– А люди здесь живут? – поежился под порывом обжигающего ветра Ветрицкий.
– Есть один хутор, но туда мы точно заходить не будем. – Я опустил на лицо вязаную шапочку. – Двинули.
– А у нас вроде коньков нет. – Николай смотрел на блеснувшую впереди гладь замерзшего озерца. На совершенно прозрачном льду не белело ни одной снежинки. Странно, снег-то куда девался? Не чистят же его здесь.
– Делов-то! Разбежимся и перекатимся, – уже приготовился рвануть вперед Макс, но его остановил Жан.
– Стой ты!
Я взглянул, куда указывал колдун, и обмер: в толще льда неторопливо двигалась тень. На мгновение темное пятно приблизилось к поверхности, и над ледяной гладью плавно выдвинулся матовый плавник. Немного проплыв у поверхности, здоровенная рыбина вновь ушла на глубину, а на льду не осталось даже трещинки. Это что за чудище?
– Я т-туда не пойду! – немного заикаясь, заявил Ветрицкий.
– Может, мираж? – обернулся ко мне Макс.
– Ага, мираж. Оттяпает полноги этот Моби Дик, и что делать?
– Лучше бы обойти, – нейтрально заметил Жан.
Я возражать не стал, и мы двинулись в обход. К счастью, озерцо по размерам не превышало футбольного поля, и крюк вышел совсем небольшой. Но до тех пор пока поле не скрылось за густо разросшимися деревьями с узкими синеватыми листьями, у меня по спине бегали мурашки. Обошлось. А вот вынырнул бы ЗИЛ с чем-нибудь типа ДШК в кузове, и все – кранты. Теперь хоть время спрятаться будет. Да и снегоступы на дороге снять можно.
– А почему небо черное? – вдруг остановился, задрав голову, Ветрицкий.
– Не черное, а темно-синее, – поправил его я. – Черное оно дальше к северу.
Жутковатый пейзаж. Почти черное небо со свинцовыми пятнами облаков. Алый шар солнца. Узкие и острые темно-синие листья на деревьях. И сверкающая под солнечными лучами незапятнанная белизна снега.
– Не вижу разницы, – передернул плечами Николай. – А дорога куда ведет?
– Никуда, – настороженно оглянулся Жан, но, не увидев ничего подозрительного, немного успокоился. – На север она ведет, только нет там ничего.
– А кто тогда по ней ходит?
– Кто только не ходит, – хмыкнул я. – Охотники за дичью, дровосеки за северным кедром и лиственницей, черные копатели в руинах пошарить. Травники – вообще не поймешь, зачем.
Глотнув холодного воздуха, я закашлялся. В легких лопнул пузырь со студеной водой и ледяным крошевом. Надо с болтовней завязывать.
Когда лес остался позади, по обочинам дороги потянулись пучки торчащей из снега травы, а впереди на высоком холме показались развалины башни. Крепость возвышалась всего на три этажа, выше торчали закопченные каменные обломки.
– Здесь люди жили? – засмотрелся на холм Николай, за что и заработал от Макса толчок в спину.
– Не думаю, что люди. – Жан внимательно оглядел вытянутые треугольники бойниц и, сойдя на обочину, сорвал молочного цвета плод. Ветви куста сгибались под тяжестью еще полусотни крупных ягод. Колдун помял ягоду в руке. – Неспелая.
Зачем лез? Меня бы спросил, я бы и «так сказал. На севере снежные ягоды ближе к лету вызревают.
– В башне ничего ценного остаться не могло?
– Давно все выгребли.
– А почему здесь никто не селится? – Макс пнул выкинутую колдуном снежную ягоду и вытер о снег заляпанный белым соком ботинок. – Отличный наблюдательный пункт, между прочим.
– Последний раз с год назад поселиться пытались. – Я поправил соскальзывающие с плеча снегоступы, которые были связаны между собой. – Дня три продержались, на четвертый сгинули. Гиблое место.
– А что так?
– Кто бы знал.
Мы поднялись на пригорок и прошли мимо башни. В лицо повеяло теплым ветром и неуловимым ароматом прогретой солнечными лучами неглубокой воды. Внизу в долине плескалось небольшое озеро. Темные волны с тихим плеском набегали на песок, где доставали – целовали отступивший от берега снег и, шурша, скатывались обратно. Вдоль воды шла трехметровая полоса, на которой поблескивала обледенелая галька. Над озером клубился густой туман, и противоположный берег терялся в молочной пелене.