Леди ангел
Шрифт:
— Ты что, в самом деле работаешь?
— Владею пароходством. Так, средней руки…
— Знаю, Шарлотта мне уже говорила, но ведь это вовсе не должно означать, что ты лично занимаешься бизнесом.
— Почему бы и нет?
— Многие мужчины поручают это другим.
— Если они достаточно умны, то ведут дела сами.
— А другие представительства у тебя есть?
— Не так уж много, — скромно потупился он. На деле совсем недавно его фирма открыла двадцать второе по счету представительство за рубежом. Первым была контора в Макао [11] .
11
Португальское владение на юго-восточном побережье Китая.
12
Крупный город на юге Китая, расположен в дельте реки Жемчужной (Чжуцэян).
— Ты меня удивляешь.
— Тем, что работаю?
— Скорее тем, что непохоже, чтобы ты перетруждался.
— Я провожу в море месяцы напролет не только ради удовольствия. Меня особенно интересуют восточные рынки, а они не слишком-то устойчивы, поэтому нельзя спускать с них глаз. Мне приходится подолгу бывать в Азии. Большие прибыли приносит рынок Африки. В последнее время он бурно развивается.
— Ты говоришь и по-китайски?
— На пяти диалектах. Правда, не очень хорошо, но мой управляющий на Жемчужной реке — отличный лингвист. Я всегда полагаюсь на него, когда перевод требует учета тонкостей.
— Просто поразительно. — Этот человек был совсем не похож на других, и рядом с ним Анджела сейчас особенно остро ощутила собственную ограниченность, почти никчемность. — Ты случайно не знаешь Сесиля Родса? [13] Он мой близкий друг. В прошлом году я виделась с ним во время шотландских каникул.
— Время от времени мне приходится иметь с ним дело. Мы, американцы, на собственном опыте знаем, что такое британский колониализм, а потому у меня есть большие сомнения насчет того, что колониальное господство может кого-нибудь облагодетельствовать. Но тем не менее он проложил путь в Южную Африку, сделав ее очень привлекательной для бизнеса, и в этой заслуге ему не откажешь.
13
Вдохновитель и организатор захвата англичанами на рубеже 1880-1890-х годов территорий в Центральной и Южной Африке, на части которых была образована британская колония, названная в его честь Родезией.
— И стал при этом сказочно богат.
— Во всяком случае достаточно для того, чтобы попасть в число приятелей Берти, — добавил Кит с ироничной ухмылкой. Вопреки старомодным взглядам королевы, которая осуждала знакомства сына с людьми низкого происхождения, принц Уэльский ввел в свой узкий круг нескольких миллионеров. Их готовность в любое время раскрыть перед ним кошельки была в глазах Берти гораздо более важным качеством, чем голубизна крови.
— Как и ты.
— Как и я. С той только разницей, что я ни разу не давал ему денег
— Ах, вот как! Значит, праздная жизнь вызывает у тебя отвращение?
— Лишь в том случае, когда к ней относятся как к серьезному занятию. Я твердо уверен в том, что на жизнь надо зарабатывать собственным трудом.
— А управлять поместьем — его труд? — хитро спросила она.
— Да, если управлять хорошо, — кратко ответил он.
— Мой дед учил меня относиться к поместью с величайшей заботой. Процветание Истона значило для него все.
— И результаты налицо.
— У меня здесь две школы и маленькая швейная фабрика для молодых женщин. К тому же скоро откроется сельскохозяйственный колледж, где будут учиться как мужчины, так и женщины. — В ее словах прозвучала нескрываемая гордость.
— Берти уже говорил мне об этом.
— Наверное, он считает меня сумасбродкой.
— Берти не понимает, какие социальные перемены происходят в его стране.
— Я свела его с моим другом Стедом, который попытался растолковать ему цели социалистической партии. Но у Берти хватило вежливости лишь на то, чтобы не зевать во время разговора.
— Могу себе представить.
— Должно быть, в душе он насмехался надо мной.
— Вероятно, более справедливым будет сказать, что Берти рассматривает женщин в первую очередь в качестве… средства развлечься.
— А ты — нет?
— Иногда, но далеко не всегда. В твоем случае — категорически нет.
— До чего же вы льстивы, господин Брэддок. — Называй меня Кит, — улыбнулся он.
— Я помню, когда ты впервые попросил меня об этом.
— В твоем будуаре в Коузе.
— Я тебя тогда так сильно хотела…
— Я заметил это.
— А сейчас я всеми фибрами души ненавижу Оливию, чёрт бы тебя побрал вместе с ней.
— Вполне разделяю твое чувство, поверь мне, дорогая.
— И все же не смог устоять перед ней.
— Просто я был зол как черт.
— Могу ли я как-нибудь ночью воспользоваться тем же предлогом?
— Можешь, но только в том случае, если роль утешителя выпадет мне.
От его глубокого голоса у нее мурашки побежали по коже. В нем была какая-то особая решительность, законченность, он обещал будущее, о котором она страшилась думать.
— Пожалуйста, поцелуй меня, — смиренно попросила она, потому что хотела отогнать от себя страх неизвестности, страх перед судьбой, которая могла оказаться к ним жестока. Потому что хотела быть с ним прямо сейчас, в эту минуту, а об остальном — тревожном и горьком — не желала думать.
— Кто-нибудь может увидеть. Оглянувшись вокруг, она склонилась и приникла своими устами к его.
— Отчаянная ты женщина, — пробормотал он, беря ее за талию. — Наверное, за это я и люблю тебя. — И, поднявшись, потянул ее следом и поставил на ноги.
— Скажи мне это еще раз. Скажи, что любишь. — В ее голосе опять вибрировало волнение юной девушки. Никогда еще она не желала так страстно мужской любви. Это бесшабашное, отчаянное чувство застало ее врасплох.
На какую-то долю секунды над берегом озера повисла такая тишина, что, казалось, можно слышать, как растет трава. И ей захотелось взять свои глупые слова назад.