Леди, будьте паинькой
Шрифт:
— Вы сказали, будто наняли водителя, но забыли упомянуть, что это один из самых прославленных в мире профессиональных игроков в гольф. Правда, я знаю, как вы наивны, дорогая, поэтому уверен, вам в голову не пришло, что это неприлично.
Наконец-то и на ее улице праздник!
Эмма ощутила некоторое злорадное удовлетворение.
— О, вам совершенно ни к чему волноваться, ваша светлость! Его рекомендовала моя подруга Франческа.
Она даже не потрудилась спросить, откуда он узнал про Кенни. Хью Холройд никогда и ничего не пускает на самотек. Он наверняка
— Надеюсь, вы понимаете, как это выглядит со стороны. Знаю, как вам приятно общество Франчески, но она связана с телевидением, дорогая, что отнюдь не говорит о ее респектабельности. Как будущая герцогиня Беддингтон вы просто обязаны думать о таких вещах.
Пальцы Эммы скручивали и дергали телефонным шнур.
— О, мне кажется, тут нет ничего особенного. У меня только две недели на завершение исследований, и без надежного человека не обойтись. Мистер Тревелер прекрасно знает Техас.
— Дорогая, не в этом дело. Как только вы вернетесь, мы объявим о нашей помолвке. Проводить столько времени в компании незнакомого мужчины, пусть даже просто сопровождающего, по меньшей мере нехорошо. Что скажут люди?
Не дождется он никакого объявления о помолвке, но пока знать ему об этом не стоит. Так же как и о том, что она из кожи вон вылезет, лишь бы спасти «Святую Гертруду» от его шантажа.
— Вспомните, что я в Техасе, ваша светлость. Вряд ли знакомые из вашего круга окажутся здесь.
— Вы забываете, что мои деловые интересы распространяются по всему миру. Собственно говоря, мне придется лететь в Нью-Йорк как раз в то время, когда вы соберетесь домой. Я надеялся встретить вас в аэропорту, но, к сожалению, придется еще подождать. Но видите ли, дорогая, чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что вам необходимо немедленно вернуться. Мне с самого начала не нравилась эта поездка.
— Я ценю ваше мнение, но, боюсь, это невозможно. Конечно, вы не захотите, чтобы я продолжала работать в школе после обручения.
— Совершенно верно. Это не подобает герцогине Беддингтон.
Мы не в семнадцатом веке, зануда проклятый!
— В таком случае вы поймете, почему я должна остаться. Редактор «Нью хисториен» ждет мою статью к первому мая, и вы, конечно, согласитесь, что я не могу не сдержать слова. — Выдержав для пущего эффекта драматическую паузу, Эмма добавила: — Подумайте только, как это будет выглядеть, если будущая герцогиня Беддингтон не выполнит обязательств.
Она поняла, что попала в точку, только услышав капризные нотки в его голосе.
— Все-таки мне не нравится, что вас повсюду будет сопровождать человек с такой скандальной репутацией. Знаю-знаю, я создаю впечатление чрезмерно заботливого и даже назойливого жениха, дорогая, но никогда не прощу себе, если на ваше имя падет хоть малейшая тень.
— Не волнуйтесь, ваша светлость, не падет, — нагло соврала она, чуть прищурившись. Если все пройдет, как запланировано, скандал разразится такой, что всем планам Хью будет положен конец, о помолвке он больше не заговорит, а школа, слава Богу, станет безопасным и спокойным прибежищем для следующего поколения девочек.
Когда наконец Эмма смогла повесить трубку, ее трясло. Не в силах оставаться на месте, она поспешно вскочила с кровати. Слишком много испытаний выпало на ее долю за эти двадцать четыре часа! Иметь дело с двумя такими типами куда тяжелее, чем управлять целой ордой девчонок-непосед. Хорошо еще, что она лишь несколько последних месяцев вынуждена была работать с Хью! До самой своей смерти только вдовствующая герцогиня оставалась единственным связующим звеном семейства Беддингтон с Эммой. Правда, репутация Хью была хорошо известна всей Англии. Репутация талантливого дельца, получавшего огромные прибыли от вложений в разработки технологий режущих инструментов. Но несмотря на блестящий талант финансиста и приверженность к последним научным разработкам, герцог слыл также закоренелым консерватором, старомодным аристократом, человеком, раздувавшимся от гордости за свою голубую кровь. Служение своей семье и сохранение чистоты рода было для него куда важнее денег.
Кроме того, онстрастно жаждал наследника. Плодами двух неудачных браков были девочки, и, подобно Генриху Восьмому, он был просто одержим желанием иметь сына. Его ужасало, что в случае его безвременной кончины титул перейдет к длинноволосому хиппи-племяннику, барабанщику в рок-группе. Разумеется, такая перспектива была для Хью совершенно неприемлемой, и через месяц после гибели второй жены он отправил ищеек на поиски следующей. Первым и непременным условием было благородное происхождение, затем, разумеется, безупречная репутация. Никаких роковых красоток, способных запятнать его имя! Хью также предпочел бы девственницу.
Можно представить, как отреагировали на такое требование его слуги. Позже Эмма узнала, что единственной — найденной с величайшим трудом — кандидатке, удовлетворявшей столь высоким критериям, было всего тринадцать.
Счастливая мысль порекомендовать Эмму пришла в голову сестре Хью. Именно она настояла на том, чтобы брат вместо нее представлял семью на ежегодном празднике в честь основания школы. Пока Эмма наливала ему чай в своем кабинете, он прочитал ей нотацию за то, что она посмела ответить на телефонный звонок взволнованной родительницы, прервавший нить его рассуждений, и неодобрительно оглядел ее ожерелье из мишуры, изготовленное и подаренное ей одной из семилетних малышек на день рождения. Эмма так и не сумела угодить ему.
Однако Хью появился на следующей неделе, потом еще, еще и еще. Эмма под различными предлогами избегала его, но как-то днем он застал ее врасплох и с обычным высокомерием объявил, что, по его мнению, из нее выйдет вполне подходящая жена. Их помолвка будет объявлена, как только Эмма подаст в отставку.
Потрясение Эммы не поддавалось описанию. Ей пришлось подавить в себе порыв броситься к календарю и проверить, уж не совершила ли она случайно путешествие сквозь время и не оказалась ли в эпохе Регентства.