Леди для первых рыцарей
Шрифт:
Глен с удивлением посмотрел на кинжал в своих руках и присвистнул:
— Потрясающе. Работа очень искусная, а лезвие пусть и не слишком тонкое, но весьма острое. Идеально подойдет для убийства.
Я сглотнула. Как же не вовремя! И что мне ответить? Соврать, что это талисман, который я постоянно ношу с собой? Или средство самозащиты? Смешно. Любое оправдание будет выглядеть притянутым за уши. Даже менее проницательные люди распознают ложь в моих словах, а что уж говорить о Глене и Блейке. Я просто
— Этот кинжал я использую для особого лечения, — сказала я. — К сожалению, сейчас не могу сказать, для какого. Пусть это останется моей маленькой тайной, хорошо?
Я искренне боялась, что Глен и Блейк отнесутся подозрительно, начнут допытываться, бросать на меня подозрительные взгляды, но...
Но ничего подобного не было.
— Хорошо, — согласился Блейк. — Хотя мне еще интересно, как его можно использовать для лечения...
Глен пожал плечами, бросил кинжал обратно в Блейка и сказал:
— В следующий раз не ройся в чужих личных вещах. Это отвратительно.
— Вообще-то, кинжал вывалился сам, я лишь...
— Не смог сдержать любопытства?
— Как и ты, — ответил Блейк, который собрал мой сундук для первой помощи. — Придется отдать в ремонт — замок безнадежно сломан.
— Не спорьте, это того не стоит, — умиротворенно сказала я, довольная тем фактом, что никто не стал расспрашивать меня подробно, зачем мне нужен этот нож. Хотя, пожалуй, насчет убийства Глен попал в точку. Я не знаю, каким чудом мне удалось сохранить относительно спокойное выражение лица.
— Мы уже закончили, — хмыкнул Глен. — Что-то из слуг никто не зашел, неужели так отвыкли, что даже не заходят в эту спальню.
— С учетом того, что мы тут не были с тех времен, как Марион у нас появилась, то вполне возможно. Я побуду здесь, а ты...
— Пойду за нормальной обувью, да-да, я понял, — сказал Глен, покидая спальню.
Я не могла не улыбнуться — уж больно забавно выглядели перепалки, где каждый из моих мужей как-то умудрялся читать мысли другого.
— Блейк, можно вопрос?
— Конечно, почему ты спрашиваешь разрешение?
— Понятия не имею, — сказала я, откидываясь на спинку кресла. — Если тебе так интересно, что для чего кинжал, то почему ты не продолжил допытываться?
Я понимала, что сейчас ходила по очень тонкой грани, ведь давала Блейку повод еще раз спросить и настоять на ответе.
— Потому что ты не хотела отвечать.
— А как же доверие и все прочее? Разве то, что я умалчиваю, не показывает мое недоверие?
Блейк тяжело вздохнул, взъерошил свои светлые волосы, а потом как-то грустно спросил:
— Почему ты не задаешь такие вопросы Глену? Он поразительно хорошо ориентируется в таких темах. Я не знаю, что тебе ответить. Откуда я могу знать, что ты чувствуешь? Мне кажется, что ты нам доверяешь. В определенной мере. Как и мы тебе. Но доверие вроде как не обязывает открывать все-все свои тайны другому, иначе получается, что это уже мы не доверяем тебе, раз требуем отчета о самых незначительных вещах. Понятия не имею, что ответить на твой вопрос. Если бы ты нам солгала, то это одно. А то, что не хочешь рассказывать что-то о своем особом лечении, — это твое право. Не вижу в этом проблемы.
Блейк казался раздосадованным и почти уставшим. Еще бы, кажется, сегодня я заставила его говорить вдвое больше обычного.
— Ты и впрямь не очень хорош в объяснениях, — сказала я с легкой поддразнивающей усмешкой. — Но я тебя поняла. Надеюсь, что когда-нибудь научусь предугадывать ваши с Гленом мысли, как вы это делаете друг с другом.
— Не надо, это очень, очень плохая идея.
— Почему еще?
— Чтобы предугадывать, что мы думаем, ты должна мыслить как мы. А это будет настоящий кошмар. Кто же тогда будет пытаться нас вразумить, когда мы начнем спорить или драться с друг другом?
Глава 32
Пока Глен смог найти мне нормальную обувь моего размера, как раз прошел час, отведенный нам королями.
— Ты как будто не за обувью ходил, а за смертью, — не удержался от замечания Блейк, когда мы шли по коридору.
— Уж извини, что все женщины в замке, у кого я смог попросить обувь, предпочитают каблуки, — ехидно отозвался Глен. — Или ты думаешь, что в такое время легко найти мастера обувных дел, который сошьет менее чем за час хорошенькие туфельки? Пришлось искать, у кого одолжить.
Я едва не рассмеялась, когда представила Глена, который ходит от одной дамы к другой, спрашивая, не найдется ли у них обуви моего размера на низком каблуке.
— Смешно тебе, да? — с деланной обидой сказал Глен.
— Если совсем немного. Спасибо, — сказала я, поглядывая на Глена из-под чуть опущенных ресниц.
— Не благодари. Это все моя вина, — ответил Глен. — Мне и исправлять оплошность, даже если приходится ночью бегать по спальням благородных леди, интересуясь, не найдет ли у них лишней пары обуви, и рискуя получить от их мужей по голове. Кстати, Марион, ты не ревнуешь?
Глен мне нравился, но я совсем не ревновала. И это было вовсе не из-за того, что в моем мировоззрении измена была допустима, а больше потому, что появилась необъяснимая уверенность, что любая моя ревность будет беспочвенной: мне не собираются изменять. Да и мировоззрение мое, кажется, чуть изменилось. Навряд ли бы я смогла так просто смириться с изменой Глена или Блейка, как легко мне давалось это с моим бывшим женихом.
— Нет, я тебе доверяю, — ответила я без всяких преувеличений, от чего Глен... смутился?