Леди Элизабет
Шрифт:
Роджер Эшем улыбнулся.
— Вовсе нет, сударыня, — возразил он. — Этого нам хватит надолго. Вам следует знать, что я не сторонник зубрежки. Если вливать слишком много вина в кубок, большая часть его выльется через край.
Кэт удовлетворенно кивнула.
Уроки с мастером Эшемом доставляли Элизабет неподдельную радость. Она с удовольствием обнаружила, что его любимым латинским автором был Цицерон. Ей нравилось читать письма, полученные Эшемом от широкого круга европейских интеллектуалов, с которыми он переписывался. Он превозносил познания девушки в классике и владение латынью и греческим, приводя ее в благоговейный
— Вы за день читаете на греческом больше, чем многие доктора богословия за неделю! — похвалил он ее.
Утренние часы они проводили в обществе Софокла и Исократа, днем же читали Ливия и Цицерона или изучали теологию. Когда уроки заканчивались, учитель и ученица часто предавались общей страсти к верховой езде и охоте, выезжая в поля за дворцом, невзирая на дождь или снег. По вечерам Элизабет упражнялась в игре на лютне и клавесине — Екатерина Парр подарила ей прекрасной работы инструменты, принадлежавшие ранее матери Элизабет, с эмблемой Анны в виде белого сокола. Они стали самым ценным имуществом Элизабет наряду с портретом Анны, теперь открыто висевшим в спальне, и той, самой первой подвеской в шкатулке для драгоценностей.
Элизабет быстро заметила, что мастер Эшем часто внимательно разглядывает ее одежду.
— На что вы так смотрите, сэр? — спросила она однажды, увидев, как он хмурится на ее розовое шелковое платье и дорогие золотые цепочки, подарок королевы.
— Могу я быть откровенным, миледи?
— Конечно, — кивнула она.
— Благочестивые протестантские девушки обычно носят простые наряды, — молвил Эшем.
Элизабет взглянула на свое платье, и внезапно оно показалось ей довольно нелепым — с серебряными подрукавниками, украшенным драгоценными камнями поясом и жемчужной каймой вдоль выреза. И еще пять колец на ее изящных пальцах… Внезапно смутившись, Элизабет вдруг вспомнила, что маленькая набожная Джейн Грей неизменно предпочитала черную одежду без особых украшений, хоть и была родом из богатой семьи. И королева Екатерина тоже — в последнее время она носила одежду неброских тонов, хотя и из дорогой ткани, и меньше драгоценностей. Что подумает мастер Эшем о ней, Элизабет, до сих пор разряженной столь вызывающе? Мнение учителя она считала крайне важным.
— Погодите! — порывисто воскликнула она и бросилась в спальню. — Где мое черное бархатное платье? — спросила она у ошеломленной Кэт.
— Что, миледи, кто-то умер? — с тревогой спросила гувернантка.
— Нет, я просто взялась за ум, спасибо мастеру Эшему. Женщины, следующие слову Божьему, должны одеваться скромно.
Она сорвала ожерелье и кольца. Кэт покачала головой. Девочка явно склонна к причудам и странным идеям, подумала она. Но спорить с Элизабет, если она что-то решила, было бессмысленно. Лучше уж потакать ее прихотям, чем нарваться на скандал. Сняв черное платье с вешалки в шкафу, она помогла Элизабет переодеться и зашнуровала платье на спине.
Когда Элизабет вновь появилась в классе, мастер Эшем был рад случившейся в ней перемене, но и немало встревожился. В строгом, но элегантном черном платье, с низким квадратным вырезом без украшений, тугим лифом и длинной юбкой, с падающими на плечи рыжими волосами, Элизабет выглядела воплощением благочестивой протестантской девушки — и притом весьма соблазнительной.
Она заметила его пристальный взгляд.
— Достаточно ли благочестиво я выгляжу, мастер
— Воистину, миледи, — ответил он. — Вы воплощение добродетели.
— Да, — кивнула она, слегка стыдясь того, что недавно ее искушали сойти с пути добродетели. Нельзя быть внешне иной, чем в душе. И потому она добавила: — С сегодняшнего дня я решила не только одеваться, но и жить скромно, не поддаваясь нечестивым чувствам и желаниям, возникни они у меня.
Она не подозревала, как скоро ее решимость подвергнется испытанию.
— О миледи Элизабет, — сказал адмирал, встретивший ее на лестнице, — вы прекрасно выглядите!
Взгляд его упал на ее частично открытую грудь.
— Спасибо, милорд, — ответила она, купаясь в лучах его неприкрытого восхищения и вместе с тем желая, чтобы он как можно скорее прошел мимо.
Элизабет знала, что не сможет долго оставаться с ним наедине, не выдавая своих чувств. Ибо безумие — а здравомыслием это никак нельзя было назвать — все еще требовало постоянного общения с возлюбленным, наслаждаясь одним его видом и звуком голоса. После встречи в саду, едва не закончившейся катастрофой, адмирал держался поодаль и больше не приходил к ней в спальню. И все же, хоть он и играл перед королевой роль преданного мужа, Элизабет понимала по его жгучим взглядам, что он все еще пылает к ней любовью — как и она сама, несмотря на всю свою решимость, да поможет ей Бог.
Томас мягко коснулся волос девушки. Прикосновение обожгло ее, и она инстинктивно оттолкнула его руку.
Он вожделенно смотрел на нее и молчал. Впрочем, слов и не требовалось. Она знала, что должна отвести глаза и идти своей дорогой, но не могла; она продолжала стоять, прикованная к ступени, не в силах двинуться с места.
Заклятие внезапно разрушило появление Екатерины Парр, спешившей в мягких туфлях вниз по лестнице по какому-то неотложному делу.
— Мое почтение, Кейт, — пробормотал адмирал, приходя в себя.
— Все ли у вас в порядке? — резко спросила королева.
— Да, мадам, — прошептала Элизабет и, присев в реверансе, устремилась наверх.
— Конечно, все хорошо, — бесстрастно подхватил Том.
Бросив на мужа долгий тяжелый взгляд, Екатерина пошла дальше.
Элизабет начала замечать, что королева уже относилась к ней не так тепло, как прежде. Екатерина стала реже с ней общаться, а за столом или в классе, куда королева регулярно приходила понаблюдать за учебой своей подопечной, она вела себя учтиво, даже любезно, но в ее взгляде не было прежней улыбки — та сменилась настороженностью. Вдобавок Екатерина выглядела усталой и измученной, и от ее жизнерадостного настроения не осталось и следа.
То же сказал однажды мартовским вечером Томас Перри, казначей Элизабет, когда та сидела в зимней гостиной с Кэт, собираясь выпить вина перед сном. Элизабет нравился толстый валлиец — несколько суетливый, но приятный во всех отношениях, похожий на преданного доброго дядюшку.
— Должен признаться, меня беспокоит королева, — сказал он. — Она слишком плохо выглядит.
Сидевшая за столом Элизабет оторвалась от книги.
— Я тоже заметила, — кивнула Кэт.
— Она рассеянна и задумчива, — продолжал Перри, — а сегодня в конюшне очень резко говорила с адмиралом. Похоже, она за что-то сильно гневается на него.