Леди греха
Шрифт:
Натаниел вдруг повернулся к ней и подхватил ее на руки. Все закружилось у нее перед глазами, а затем она оказалась у него на коленях. Осторожно взяв ее за подбородок, он заглянул ей в лицо:
– Дорогая, я буду защищать тебя так, как считаю нужным. Я отрублю себе руку, если мне покажется, что это необходимо. И я готов даже на убийство, если приду к заключению, что должен так поступить. Поэтому не пытайся вмешиваться в мои решения. Вы поняли меня, миледи?
Весьма озадаченная словами Натаниела, Шарлотта кивнула:
– Да, кажется, поняла.
– Вот и хорошо. – Пальцы Натаниела скользнули по
Глава 21
Натаниел заканчивал одеваться. Сегодня вечером ему предстояло присутствовать на званом ужине в доме Шарлотты. Но это будет ужин для двоих.
Переезд Шарлотты в дом сестры значительно облегчил их любовные отношения. Возможно, слишком облегчил. Какие-либо неудобства больше не мешали их встречам. Натаниел мог заехать к ней в любое время дня. Мог приехать и вечером, причем один. Он поступал так уже дважды после их возвращения в Лондон четыре дня назад, Шарлотта больше не заговаривала о Ярдли, но Натаниел прекрасно понимал: ей хотелось узнать все, что рассказал ему викарий. Общаясь с ней, он ничего ей об этом не говорил, но все последние дни проводил в постоянных раздумьях. Ему предстояло принять нелегкое решение, затрагивающее не только Шарлотту и Гарри. «Так что же делать? Что делать?» – спрашивал себя Натаниел, застегивая запонки на рубашке.
Он взглянул на карманные часы, которые вытащил из футляра. Под ними лежал листок бумаги. Именно этот листок и должен был сыграть решающую роль, если он поступит с Марденфордом так, как намеревался поступить. Возможно, это наилучший способ защитить Шарлотту и в то же время добиться правосудия. Однако окончательного решения он еще не принял…
Отправив Джейкобса к конюхам – те должны были приготовить лошадь, – Натаниел закончил одеваться и направился к выходу. И вдруг услышал голоса; Джейкобс стоял в дверях, пытаясь преградить путь высокому мужчине с серебристыми волосами и серыми глазами.
– Отец?.. – произнес Натаниел с удивлением. – Полагаю, вы выбрали не самое лучшее время для визита.
– Мне нужно поговорить с тобой. В последние дни тебя трудно застать дома. Ты редко бываешь здесь. Не видно тебя и в городе.
Пожав плечами, Натаниел провел отца в гостиную.
– Если бы вы написали мне, отец, мы могли бы встретиться.
Граф Норристон презрительно фыркнул:
– Встретиться, когда будет удобно тебе, не так ли?
– Нет, вам, сэр. – Еще месяц назад это было бы неправдой, но теперь Натаниел не кривил душой. Он понял, что действительно не возражает против неожиданного вторжения отца, как бывало прежде. – Бренди или шерри? – спросил он. – Вы пришли… чтобы предложить мне еще один способ существования?
– Я пришел поговорить о твоих амурных делах с леди Марденфорд.
Отец уже многие годы не удивлял его, но на сей раз действительно удивил: слишком уж спокоен был граф.
– Как джентльмен, я не могу ответить на столь откровенное заявление, – пробормотал Натаниел.
Отец опустился в кресло, в котором обычно сидел Натаниел.
– А я, как джентльмен, не спросил бы об этом. Я говорю с тобой, как отец с сыном.
Натаниел придвинул стул ближе к отцу и сел. Он мог бы отказаться продолжать этот разговор. Мог бы солгать. Однако он понял, что ему не хочется ни того ни другого.
– Я думал, мы вели себя очень осторожно. Граф кивнул:
– Уверен, все было именно так. И я никогда бы не узнал об этом, потому что не обращаю внимания на сплетни такого рода. Я узнал о вашем романе, потому что мне рассказал о нем Марденфорд. Он очень огорчен тем, что ты компрометируешь ее, и вынужден был принять соответствующие меры.
– Меры, которые он предпринял, были жестокими по отношению к собственному сыну. Я верю, что он очень расстроен. И он расстроится еще больше, если вы сообщите ему, что я сделал ей предложение.
– Она приняла его? – Норристон с любопытством взглянул на сына.
– Пока нет.
– У тебя есть надежда?
– Да, я очень надеюсь.
Какое-то время отец обдумывал его слова, потом сказал:
– Полагаю, это был бы весьма удачный союз.
– Я тоже так думаю.
– Конечно, ее семья… – Граф развел руками. – И какие-то странные события… Я слышал, ее сестра недавно вышла замуж за адвоката. Никогда не любил первого мужа Пенелопы. Мне казалось, в этом человеке было что-то… нездоровое. А вот жена Леклера… Впрочем, все знают, что их состояние – от торговли. Все целиком. Что же касается леди Марденфорд, то мне кажется, что она очень честная и порядочная женщина. К тому же очень красива…
Натаниел не перебивал отца, хотя догадывался, куда вела извилистая тропа его красноречия. Наконец, не выдержав, заявил:
– Сэр, должен предупредить вас, что я не желаю становиться епископом.
Норристон приподнял, брови, потом со вздохом заметил:
– Если так, то я весьма огорчен. К тому же леди Марденфорд… Полагаю, она была бы очень полезным союзником. – Граф пожал плечами. – Но если она готова смириться с тем, что ты адвокат, то и мне придется смириться.
Капитуляция отца была столь неожиданной, что у Натаниела невольно зародились подозрения. Он внимательно посмотрел на графа, потом спросил:
– Неужели вы действительно одобряете этот брак?
Отец снова пожал плечами:
– А почему бы и нет? Полагаю, она будет тебе хорошей женой. Только я очень боюсь, что она со временем разочаруется в тебе. Все-таки адвокат не самый лучший супруг для настоящей леди. Именно поэтому я…
Граф внезапно умолк и обвел взглядом комнату; при этом у него был вид человека, сказавшего все, что он собирался сказать.
Натаниел вопросительно поглядывал на отца, но тот довольно долго молчал. Наконец вдруг улыбнулся и вновь заговорил:
– Послушай, Нат, у меня на тебя виды. На сей раз Кентербери. Мне очень неприятна твоя известность защитника в судах, это правда. Не стоит тебе выступать в Олд-Бейли. Я понимаю, ты делаешь это не из гордости и не ради славы. Мне понятно, почему ты это делаешь, понятны твои чувства и мотивы. Я знаю, что ты человек чести и правдоискатель. Более того, ты человек принципов. Именно поэтому я и решил, что из тебя получится хороший епископ.
Натаниел встал и в волнении прошелся по комнате. Слова отца глубоко тронули его. И он вдруг понял, что они с отцом в чем-то очень похожи, хотя, казалось бы, были совершенно чужими друг другу.