Леди и одинокий стрелок
Шрифт:
Джон тоже их увидел. Не теряя времени, он переложил вожжи в левую руку, и только теперь Амалия заметила, что рядом с ним лежит «винчестер», а за поясом у него торчат два револьвера. Похоже, что любая предосторожность в этих местах не была излишней.
– Масса Боб! – негромко проговорил возница.
– А? Что? – подскочил на месте владелец ранчо.
– Трое каких-то едут на нас, – сообщил Джон лаконично.
– Подай мне «винчестер», Джон, – не менее лаконично распорядился Ричардсон. Должно быть, у Амалии был совсем ошеломленный вид, потому что он счел нужным объяснить ей: – В
«И зачем только я приехала сюда?» – в который раз спросила себя Амалия.
Всадники надвигались на экипаж. Все трое были вооружены до зубов и уверенно держались в седле. Посередине ехал рослый малый средних лет с волосами и усами цвета соломы, в широкополой стетсоновской шляпе. Вид у него был довольно грозный, но Амалии показалось, что возница, разглядев его, с облегчением перевел дух. И точно – он тут же пояснил:
– Все в порядке, сэр. Это наш новый шериф.
– Да? – отозвался Ричардсон, и в его голосе промелькнуло нечто, подозрительно похожее на разочарование.
– Это Джон! – крикнул левый всадник, у которого не хватало двух зубов в нижней челюсти. – Кто там у тебя?
– Мистер Ричардсон и… – Джон оглянулся на Амалию и прикусил язык.
– Это моя гостья, – сухо сказал Ричардсон. Всадники поравнялись с таратайкой и остановились. Джон натянул поводья.
Шериф наклонился с седла.
– Вы Роберт Ричардсон, точно? Я новый шериф. Появился, когда вы были в отъезде. Хорошо прокатились?
Его бойкие глаза, тоже цвета соломы, так и шныряли, не упуская ничего: ни раскрасневшегося лица Амалии, ни ее парижских перчаток, ни ухмылки Джона.
– Лучше не бывает, – сказал Ричардсон. – Так Отиса застрелили, значит? Жаль.
Беззубый сплюнул в пыль.
– Да, не повезло, – сказал шериф. – Это ваша жена?
– Нет, – сказал Ричардсон.
– Пока нет, – поправила его Амалия, и в глазах ее полыхнули золотистые искры, при виде которых шериф опешил. – Мистер Ричардсон пригласил меня полюбоваться его стадами.
Шериф кашлянул в кулак. Возможно, он даже покраснел, хотя при таком загаре ничего нельзя утверждать наверняка.
– Очень приятно, э… мэм… – Он снял шляпу. – Я Пит Гамильтон, шериф.
– Гамильтон? – заинтересовался владелец ранчо. – Я слышал о каком-то бандите Гамильтоне, который был приятелем Билли Мэллоуна. Кажется, его повесили в Петербурге [21] . Это, случаем, не ваш родственник?
– В некотором роде, – отозвался шериф с ухмылкой. – Тот Гамильтон, о котором вы говорите, я и есть. Только меня не повесили, и я никогда не дружил с ублюдками вроде Мэллоуна.
Амалия вытаращила глаза. Ей доводилось слышать всякое, но она никогда не подозревала, что бандита могут сделать блюстителем закона. Хотя, с другой стороны, знаменитый полицейский агент Видок тоже был сначала каторжником. И все же это скорее исключение, чем правило.
21
Имеется в виду, конечно, не российская столица, а одноименный город в штате Техас.
Следует
– Да? – только и сказал он. – Надеюсь, в Арчере знали, что делали.
– Угу, – отозвался шериф, надевая шляпу и косясь на Амалию. – Говорят, где-то в этих местах скрывается один из шайки, вот я и поехал с ребятами посмотреть, что да как.
Беззубый оскалился и снова плюнул в пыль.
– Билли Мэллоун сбежал, – сказал Ричардсон.
Скуластое, кирпичного оттенка лицо шерифа потемнело.
– Знаю. За него дают награду в пятьсот долларов.
Для той эпохи пятьсот долларов было едва ли не целым состоянием.
– Всего пятьсот? – хмыкнул Ричардсон. – Я бы и за пять тысяч не стал с ним связываться. Ну, удачи вам, шериф.
– Ага. Поехали, ребята.
– И часто у вас так бывает? – спросила Амалия, когда шериф и его помощники скрылись из виду.
– Часто – что?
– Когда бандита делают шерифом?
– А! – Ричардсон махнул рукой. – Нельзя же всю жизнь грабить и убивать, верно? Рано или поздно эти люди – те, кто остается в живых, – хотят уйти на пенсию, остепениться, завести семью… Да мало ли что еще. Мы им не мешаем, но с одним условием: пусть сначала докажут, что им можно доверять. Кто лучше всех знает повадки бандита? Только другой бандит. – Он покачал головой. – Но Пит Гамильтон – это, конечно, особый случай.
Экипаж со вздохом снялся с места. Амалия чихнула.
– Скоро доедем? – спросила она.
– Часа через полтора, – сказал Ричардсон, потягиваясь. – Я вас представлю дядюшке Чарли. Он наверняка будет вам чертовски рад!
7
– Боб, мой мальчик, где ты подцепил эту шлюху?
С таким вопросом полковник Чарльз Ричардсон обратился к своему племяннику Роберту, когда с церемонией представления было покончено и гостья ранчо «Эсмеральда» удалилась в отведенную ей комнату.
Полковник – ныне немолодой, грузный мужчина с седыми усами и дряблым лицом – в Гражданскую войну получил три ранения. У него не сгибалось правое колено, и при ходьбе он отставлял ногу в сторону. Так как в наследство ему не досталось ничего, кроме воспоминаний, он нанялся в свое время к брату управляющим на ранчо и остался в той же должности при его сыне Роберте. По характеру и привычкам полковник был холостяк, причем убежденный, и не гнушался демонстрировать свою убежденность другим.
– Дядя Чарли, – вспылил Роберт, – я прошу вас!
– Прежде всего, – сухо сказал полковник, – кто она такая?
– Мадам Дюпон.
– Ты знаешь ее мужа?
– Нет.
– Родителей?
– Тоже нет.
– Так что ты о ней знаешь?
Роберт объяснил, что они плыли на одном корабле. Дядюшка не замедлил поставить молодому человеку на вид, что на том же корабле находилась прорва народу и что он поневоле задается вопросом, отчего племянник пригласил в гости именно эту особу, а не какого-нибудь кочегара или стюарда.
– Не удивлюсь, – закончил он, – если узнаю, что ее имя вовсе не мадам Дюпон и что она – обыкновенная потаскушка, ищущая богатого дурака, чтобы его заарканить.