Леди-киллер
Шрифт:
Из раздумья его вывело осторожное покашливание. Келли оторвал глаза от зажигалки и обвел взглядом собравшихся.
— Думаю, вам известно, что произошло?
Парни попытались выразить соболезнование своему хозяину, но Келли поднял руку.
— Злейшему врагу не пожелаю того, что случилось с моей дочерью. — Он умолк, собираясь с силами. — И хочу, чтобы ублюдка поймали. Немедленно. Старший констебль — мой преданный друг. Он предоставит всю необходимую информацию. Мы говорили сегодня по телефону. Легавым я не очень-то верю. Знаю, как они ловят преступников. Ни хрена не умеют. Взять хоть меня. Так и прокантовался всю жизнь. А ведь не поймали?
Чуть позже мне доставят несколько папок с именами подонков Юго-Восточной Англии. Пусть каждый из вас, — Келли жестом обвел всех сидевших в гостиной, — организует свою команду. Сколько бы это ни стоило — мне плевать! Берите кого хотите, лишь бы люди были надежные. Достаньте мне всех этих извращенцев хоть из-под земли.
Келли снова обвел взглядом своих подручных.
— Расследование ведет одна бабенка — детектив-инспектор Барроуз, кстати сказать, славная женщина. Ей не мешайте! Понятно? А с мужчинами можете обойтись как заблагорассудится! Допросите всех извращенцев по очереди, выпытайте все до мельчайших подробностей. За вознаграждением дело не станет: двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов тому, кто поймает это дерьмо. Налогом сумма не облагается. Ну как, вопросы есть?
Все шестеро молча уставились на Келли, печалясь за убитого горем хозяина и в то же время радуясь возможности хорошо заработать.
— Ладно, парни. Как только найдете кого-нибудь, сообщите, я с ним сам разберусь. Ну а теперь давайте сдвинем бокалы и выпьем!
Келли направился к бару, и в этот момент воображение нарисовало ему Кэйт Барроуз. Боевая, даже его не боится, говорит что думает. Его губы тронула улыбка. Парни ей не станут мешать. Не исключено, что она отыщет ублюдка раньше. Что ни говори, эта Кэйт — лакомый кусочек. Несмотря на свое горе, он успел это заметить. Он не станет мешать Кэйт Барроуз. Ни за что не станет. Он надеется на скорую встречу с ней. Ведь в самые страшные часы его жизни она была рядом. Уже за одно это он в долгу перед ней.
Только бы ему забрать из больницы Мэнди, и тогда он непременно повидается с Кэйт и поблагодарит ее.
Он боялся себе признаться, что Мэнди может не вернуться домой. Зачем искушать судьбу?
Дэн сидел вместе с тещей на кухне и мысленно улыбался. Несмотря на антипатию к нему Эвелин, он не мог не испытывать к ней уважение. Как тепло и уютно на кухне! В который раз Дэн пожалел, что бросил Кэйт. Дурак он, настоящий дурак. Иногда его мучила совесть — ведь он оставил ее с грудным младенцем на руках. Он нравился женщинам и менял их словно перчатки, обеспечивая себе таким образом крышу над головой и вполне приличное существование. Впрочем, такая жизнь ему порядком надоела. В свои сорок шесть он захотел какой-то Стабильности. Да и Антея, надо сказать, обошлась с ним хуже некуда. Когда он уезжал, напомнила ему о его возрасте, Вот сука! Ведь самой за полсотни перевалило, хотя она и скрывает это. И все же ее слова ранили Дэна. В довершение ко всему она отказалась отпраздновать с ним Рождество на Канарских островах, о чем они еще раньше договорились, и пришлось ему воспользоваться милостью Кэйт. Старой доброй Кэйт. Ради дочери она готова на все, даже его терпеть в доме. Но куда ему деваться после праздников? В таком положении Дэн оказался впервые.
Эвелин вытащила из духовки индейку, перевернула. Какой аромат! Ему вдруг стало ясно: он должен сделать все, чтобы остаться в этом доме. Другого выхода нет! Каким угодно
За эти годы Кэйт сильно переменилась. Она неплохо устроила свою жизнь, сделала карьеру в полиции и не бросится к нему в объятия — те времена миновали. Но ради Лиззи, возможно, и согласится его терпеть. На этом он и сыграет!
Из-под полуопущенных век он взглянул на Эвелин: надо и ее как-то задобрить.
Теща поставила на плиту чайник, намереваясь выпить очередную чашечку кофе.
— Что-то ты притих, Дэн.
— Задумался, Эв, вот и все.
— Да? Смотри, сынок, не переутомись!
Он усмехнулся.
— Признаться, я думал о Лиззи.
Эвелин встрепенулась: внучка занимала в ее жизни главное место.
— И что же ты надумал?
Сработало, мелькнула мысль, и Дэн скрестил пальцы, чтобы не сглазить.
— Меня мучает мысль, что дочка росла без меня.
Эвелин фыркнула:
— Сам виноват, разве нет? Нечего было шляться по всему свету. Ты просто дурак. Моя Кэйт так страдала, когда ты бросил ее! Я видела это собственными глазами. А ведь она хорошая жена и прекрасная мать.
Эвелин сняла с крючков на стене две кофейные чашки, со стуком поставила на стол.
— Кэйт билась изо всех сил, чтобы дать дочери приличное образование. А ты ни разу не прислал и нескольких фунтов!
Дэн изобразил на лице сожаление. Разговор принял нежелательный для него оборот: вместо поддержки он получил упреки.
— Я застала Кэйт в ужасном состоянии, когда приехала, но она сумела взять себя в руки, преуспела на службе, всего добилась сама. Так что оставь ее в покое, Дэниел Барроуз. Я тебя вижу насквозь, мой мальчик, словно ты стеклянный. Давно тебя раскусила! А теперь давай выпьем по чашечке кофе! Пока не прибежала наша девочка. На улице такой холод, что можно запросто отморозить ноги!
У Дэнни хватило такта не возражать, он даже слегка покраснел. Эвелин решительно все о нем знает! Но, неисправимый оптимист, он решил немного погодя сделать еще один заход. Нет на свете женщины, которую он при желании не охмурил бы.
— Счастливого Рождества, Джордж!
Илэйн улыбнулась. С тех пор, как она приобрела путевку в Испанию и два вечера в неделю проводила в компании подружек, жизнь с Джорджем не так тяготила ее.
— Счастливого Рождества, дорогая! — Он чмокнул супругу в щеку, как примерный муж.
Джордж подождал, пока Илэйн вернется на кухню, и презрительно скривил губы: это Рождество «по-домашнему» — просто куча дерьма! Вместе с индейкой и пирогами!
— Скоро приедут Джозеф с Лили. Лили привезет свои бисквиты со взбитыми сливками и хересом. Надеюсь, в этом году твоя мамаша будет вести себя лучше…
Сердце у Джорджа оборвалось и полетело куда-то вниз… Каждый год одно и то же! Праздничный обед, Джозеф с женой, мать. На Новый год и Пасху братья лишь перезванивались. А так вообще не поддерживали никаких отношений. У Джорджа не хватало смелости позвонить и сказать: пошли, мол, вы ко всем чертям! И никогда не хватит.