Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея
Шрифт:
— Он похож на моего брата, единственное, что его по-настоящему сердит — это отсутствие логики. Расскажи ему свою историю, как рассказала мне.
Она пристально взглянула на него, но решила, что в его словах есть смысл, и снова обратилась к Диармиду.
— Что ж, милорд герцог, моя история началась, когда я из ребенка превратилась в девушку. — Она замолчала, ожидая, что он остановит ее, прикажет не забивать ему уши бесполезной болтовней, чтоб она начала с убийства графа, но Диармид только кивнул и сказал:
— Продолжай!
Ртуть посмотрела на лицо королевы и успокоилась.
Слово в слово она повторила то, что рассказывала Джеффри на поляне у ручья. Наконец, рассказав все, она почувствовала, что гнев ее улегся, и замолчала. С удивлением она поняла, что ей стало легче, как будто с ее плеч упала непомерная тяжесть.
Двор молчал.
Но тут взорвался молодой граф Лаэг.
— Она лжет! Больше того, она чернит память моего покойного родителя!
Ртуть уже вскинулась было ответить, но заговорил Джеффри, спокойно и твердо.
— Она говорит, и в словах ее ничего, кроме правды.
— Докажи это, если можешь! — Закричал граф Лаэг. — Где же твой свидетель эльф?
— Зачем? — просто спросил Джеффри.
Граф Лаэг посмотрел на него недоумевая.
— Затем… затем, что…
— Затем, что вам не нужны свидетели ваших грязных дел?
Граф не отрываясь смотрел на него.
Диармид согласно кивнул.
— Какие доказательства ты можешь предъявить, сэр Джеффри?
— Показания матери и сестры Ртути, ты слышал, что они участвовали во всем происшедшем. Я попросил Маленький народец привести их сюда.
Ртуть недоверчиво посмотрела на него. Джеффри кивнул, и из толпы вышли две женщины. С озорной улыбкой он спросил Ртуть:
— Теперь я знаю всю твою семью?
— Да, — улыбнулась в ответ Ртуть, — даже мою Лошадь.
— Может, и ее вызовем в свидетели? — Джеффри обратился к Мауд:
— Добрая женщина, ты слышала рассказ своей дочери, правда ли это?
— Да, сэр, так же как я не сомневаюсь в правдивости того, о чем не знала до сих пор. А если б знала, то сама выступила бы в ее защиту и оборвала бы уши домогавшимся.
Веселый гул пронесся по залу, а Нан, покраснев, как маков цвет, прошептала:
— Мама!
— Ты воспитала прекрасную дочь, благодарю за свидетельство! — сказал Джеффри.
Мауд кивнула и отступила в тень.
— Что ж, по-моему, все ясно, и нет нужды звать эльфов в свидетели, а они, без сомнения, знали обо всем, что происходило в их лесу. Или нет? — он повысил голос:
— Маленький народец! Если вы готовы, мы с радостью выслушаем вас!
Толпа загомонила. Общение с Маленьким народцем всегда приводит к непредсказуемым последствиям.
— Второй раз за день! — проговорила появившаяся женщина-эльф, — неужели нельзя задать все вопросы за один раз?!
— Прости нас за беспокойство, — проговорил очень серьезно Диармид. — Скажи, есть ли правда в рассказе этой женщины?
— Каждое ее слово, все, вплоть до ее встречи с молодым лордом Гэллоугласом!
Род Гэллоуглас заинтересованно поднял голову.
— Ты хочешь сказать, госпожа, что она умолчала о том, что происходило после их встречи?
— Вот именно, — грозно посмотрела эльф на Ртуть.
— Ее судят не за то, что происходило во время поездки! — торопливо вставил Джеффри.
— Ну что ж, может, не на этом суде… что ты еще хочешь услышать, милорд герцог?
— Многое, госпожа, но относительно этого дела — все. Позволь поблагодарить тебя и еще раз прости за то, что обеспокоил тебя!
— Не за что, милорд, — и исчезла.
Диармид поднял голову.
— Факты налицо! Я признаю эту женщину невиновной в убийстве графа, она действовала в пределах самозащиты!
Сердце Ртути рвалось из груди, Джеффри не предал ее.
Зал стих, и Диармид продолжил:
— Но признаю ее виновной в неоднократных грабежах и противлении королевскому офицеру, пытавшемуся ее арестовать. Я прощаю ей смерть рыцарей оттого, что это было самозащитой, это противозаконно, но понятно и оправдано. Однако рану, нанесенную офицеру короля, простить нельзя!
Все молчали, но сердце Ртути обливалось кровью, и она с надеждой посмотрела на Джеффри.
— Милорд, прошу о снисхождении, — взмолился Джеффри.
— Может быть, если к тому есть основание, — веско заметил герцог.
— Прошу за нее, милорд, потому что она удивительная женщина, добрая, великодушная и справедливая. Об этом легко судить по тому, как она заботилась о людях, за которых отвечала и о которых заботилась и берегла. Да, она жестоко наказывала сильных, угнетающих слабых! Но ее мягкость и мудрость в отношении слабых, милорд, не знала границ. Мы вместе провели не один день в пути, и эта хрупкая женщина, ни секунды не задумываясь, рискнула своей жизнью, защищая от подлецов-разбойников жителей этой деревни, захваченных и угнетаемых разбойниками. Более того, она помогла нам, мне и моему брату Грегори привести к тебе на суд ведьму Морагу. Она уже оказала услугу твоей милости и заслуживает снисхождения! Прояви милость, и она до конца своих дней будет защищать твое правосудие и станет опорой для короны!
— Возможно, это и так, но мне нужно больше, чем твое слово, сэр Джеффри.
Ртуть таяла.
Герцог громко спросил:
— Кто еще готов высказаться за эту женщину?
Корделия вышла вперед и громко сказала:
— Я и мой жених!
Герцог удивленно поднял глаза.
— Ты высказываешься за эту женщину, брат?
— Да, — ответил принц.
Зал снова зашумел.
— Что ты можешь сказать о ней?
— То, что можно сказать о боевом товарище, мы вместе сражались против разбойников в графстве Фрит. У нее доброе сердце, и она всегда готова защитить слабого. Она настоящая леди, хотя и не по рождению!