Ледяная царевна
Шрифт:
И, щурясь, как довольный кот, подольский Велес смотрел, как спешат к нему на поклон господа контрактовичи… Их сиятельства, и дворяне, политики, богатые помещики и помещичьи сынки-балагулы, нежные панночки, гоноровые шляхтичи, зеваки, ротозеи, кутежники и картежники, игроки с нервными пальцами, аферисты и арфисты, писатели, поэты, артисты…
О великий бог торговли и покровитель поэзии, пшеничный Велес, именно на твоем золотом навозе вырос в Киеве первый светский театр!
Богатая публика жаждала развлечений – и на втором этаже Контрактового дома загремели балы, загорелись
«Бог торговли и искусства – не очень логичное сочетание», – как ошибалась бессребреница Маша!
Бесконечные маскарады, музыкальные утренники и вечера, благотворительные обеды, концерты, театральные представления – балет Мадридского королевского театра и немецкий театр марионеток, ужасающий полунегр-полумулат Айра Олдридж в роли Отелло и сладкоголосая дива Каталани, «ученик» Паганини скрипач Конотский и «соперник» Паганини Липинский – развлечения сыпались на многочисленных гостей снегопадом, шли беспрерывно с утра до вечера, с вечера до утра…
Эх, когда в Киеве последний раз была подобная ярмарка?
Будет ли еще когда-то?.. Если большинство из живущих даже не слыхали о той великой велесовской странице великого Города. Никогда не замечали кажущийся нынче таким скромный ампирный желтенький дом в четыре колонны на маленькой Контрактовой площади.
По его ступеням как раз поднимался облаченный в шубу богатый шляхтич и следовавший за ним гайдук почтительно нес тяжелый, уже открытый бочонок с серебром. Шляхтич приостановился купить у торговца узорную шаль, зачерпнул и отсыпал пригоршню серебра, не считая. Рядом с Контрактовым домом на белых конях гарцевали сверкающие касками жандармы, охраняя и шляхтичей, и купцов, и их шали, и их серебро…
– И, кстати, – подал Мирослав голос снизу, – нужно сказать, если Велес и есть настоящий Дед Мороз, то нечего гнать на коммерциализацию Рождества и Нового года. Это, можно сказать, законное жертвоприношение богу прибыли! И чтобы умилостивить этого зимнего бога, не нужно никого убивать… достаточно просто купить, наконец, друг другу подарки.
Мир шутил. И Маша улыбнулась, ей, несомненно, понравилась его версия.
Велес – бог творческого и денежного роста. Бог прибыли – любимейший бог Кати…
Улыбка застыла – в кармане зазвонил телефон. Экран высветил Катино имя.
– Я разорена. Выручай! У меня на руках труп, – хрипло сказала старшая из Трех Киевиц.
Глава пятая,
в которой мы узнаем, зачем на елке игрушки
«Вот тебе и подземное царство Аида», – невольно подумала Маша, когда, спустившись в глубокий подвал больницы, они с Катей зашли в больничный морг.
Облезлые серые стены, кафельный пол, непонятный холод… Непонятно было, уместно ли будет сказать «смертный холод», если холод не убивал, а лишь поддерживал смерть?
Холод сохранял жизнь смерти…
– Маша, почему ты застыла? Скорей! –
– Я не понимаю.
Маша одернула сероватую простыню и посмотрела на большое застывшее тело мертвого Ромчика. Даже черные густые волосы его были мертвы – совершенно безжизненны. Узкие губы не выражали больше ни радости, ни злости. В побледневших чертах застыло страдание.
– Как человек может умереть от того, что на него упала елка?
– Это имеет значение для его воскрешения? – спросила Катерина Михайловна.
– Нет.
– Маша, – утомленно произнесла Дображанская, – я могу заставить позабыть все одного человека, могу пять человек… Но когда о смерти будет знать вся больница и кто-то проговорится…
– Я понимаю. Прости.
Маша Ковалева вытянула над покойным руки, зашептала чуть слышно:
– Ты, пришедший на эту землю…
Катя почувствовала, как горячая волна пошла от младшей из Киевиц, точно в центре ледяной комнаты морга включили мощнейшую печь.
– …испроси Того, кто тебя послал, вернуть мне жизнь раба его, во имя Града моего, и блага земли его…
Черты покойного утратили восковую неподвижность – потеплели, как свеча с зажженным фитилем.
– …и небес его, и грешных чад его…
Веки Ромчика затрепетали. Щеки заметно порозовели.
– Ты, по левую руку от меня, испроси Ту, кем он стал, Землю-мать… Отца-небо…
Маша сложила руки двумя лодочками, свела их вместе в «шар», а затем быстро выставила ладонями вверх.
Тело умершего мучительно вздрогнуло. Мутные зеленоватые лампочки морга мигнули. От стен пошел еле видимый пар, точно зарождавшаяся нелицензионная жизнь вызывала аллергию у них, приученных исключительно к смерти.
– …внемли тому, кто стоит по мою правую руку…
Пальцы на руках покойного шевельнулись. Глаза слегка приоткрылись, верхняя губа приподнялась, обнажив ровные белые зубы…
Младшая из Киевиц закончила заговор, положила горячую ладонь ему на грудь и с облегчением ощутила стук сердца.
– Нам нужно немедленно найти Дашу, – сказала она. – Пока живы все остальные…
В детстве Даша любила фильм «Новогодние приключения Маши и Вити» – о двух детях, которые пролезли под праздничной елкой и угодили в сказочный мир.
С тех пор ей – прирожденной певице-пока-неудачнице, вынужденной оставить из-за киевичества ночной клуб «Ой-е-ей!», – всегда казалось, что, проходя сквозь похожую на сверкающий елочный дождик колышущуюся занавеску на сцену, ты точно так же попадаешь в совершенно волшебный, совершенно иной, совершенно сказочный мир… мир, который лишь представляется частью реальности. Ведь каждый, кто хоть раз побывал на сцене, знает: там иная реальность, иные законы – и притяжения, и красного смещения, и относительности.