Ледяная синева
Шрифт:
— Я не знаю… — пожал плечами Тихон. — Не смогу объяснить. Сперва я тоже думал, что видел отца. Но потом… Понимаете, он очень похож… Очень. Как зеркальное отражение… И в то же время немножко другой. Иной взгляд, аура… Был бы я собакой, сказал бы — что тот, кто был на крыше, пахнет по другому. Как чужой человек.
— Браво, молодой человек! — Саблин показал парню большой палец. — лучше и не скажешь. Все параметры сравнительной экспертизы в двух предложения. Вы, кажется, в Звездный десант поступили учиться? Может, смените профиль?
— Тимофей Ильич…
— О, прошу прощения Ваше высокопревосходительство. Не сдержался. Но юноша действительно высказал ряд замечательных предположений. Касаемо способов обнаружения репликантов. Зеркальность… Понимаете? Если у человека, родинка на левой щеке, то в зеркале она окажется справа. Это как радикальный пример. Но даже без особых примет, наружность все равно изменится. Поскольку в природе не существует идеальной симметрии. И выразиться это может, например, в другой фокусировке глаз, или, как точно подметил молодой человек, в изменении взгляда. Ну и, конечно же, запах! Какой бы идеально точной не была копия, в отличие от папиллярных линий, запах подделать не получится.
— Господин Саблин! — слегка повысил голос князь.
— Да, да… Еще раз прошу прощения. Но ведь нельзя не восхитится. На поверхности ж лежало, только руку протяни. М-да… — главный аналитик потер подбородок. — А о чем мы, говорили перед этим?
— Вы сказали: есть идея, что делать с молодежью… — глубоко вздохнул генералиссимус. По всему видно было, что Великий Князь очень ценит полковника и относится к нему с той снисходительностью, которую родители выказывают по отношению к особо одаренному ребенку. Авансом прощая тому чудаковатость и шалости.
Князь к тому времени вернулся в свое кресло во главе стола и указал всем присутствующим на свободные места.
— Сударыня… Господа…
— Точно. Благодарю… — Саблин плюхнулся на ближайший стул, но тут же вскочил, опираясь на столешницу. — Итак, что мы имеем на данный момент? Двух архиважных свидетелей! Чего, вы спросите? И, конечно же, думаете о покушении… Так вот, господа, вынужден констатировать: вы ошибаетесь, — полковник резко хлопнул ладонью по столу. — Эти молодые люди увидели и могут раскрыть одну из самых важных тайн эннэми!
— Какую же? — несколько оживился князь. — Объясните.
— Ну, тут все не так однозначно, но можно проанализировать… — Саблин уселся и сложил руки перед собой, как прилежный ученик. — Вариантов четыре… Первый — молодые люди видели фон Видена, но не узнали. Второй — узнали. Третий — видели не фон Видена, но приняли его за оригинал. И последний — видели репликант эннэми и сумели распознать фальшивку. И самое важное, что сам стрелок тоже их видел. То есть, скрыть от хозяев факт контакта с нежелательными свидетелями не удастся в любом случае.
— И что же из всего этого следует?
Похоже, князь высказал общую мысль, потому что все остальные, включая полковника Мирского, только глаза таращили. И даже взгляд Государя Императора, на ростовом портрете, занимавшем весь простенок позади стола, казался удивленным.
— А то, что тот, кто прислал убийцу, тоже не знает, какой из перечисленных вариантов имеет место быть! — поднял указательный палец аналитик.
— Это очевидно, — согласился Даниил Николаевич, потирая переносицу. — Но ничего не объясняет.
— Как же?! — полковник азартно вскочил и забегал по кабинету. — Если мы принимаем за основу человечность их поведения, то всякая неясность поставит их перед дилеммой: продолжать действовать так же, зная, что их раскрыли или изобретать что-то новое. Первое — перечеркивает все прежние достижения. Второе — требует много времени и средств. Которого у них сейчас нет. Цугцванг…
— Ваше Высочество… — не выдержал Евгений Константинович. — Я приношу вои глубочайшие извинения, но речь идет не о абстрактной функции, а о моей дочери и сыне друга. Возможно, вы отлично понимаете полковника Саблина. Но, ради всего святого, прикажите ему объясняться яснее.
— Да, Тимофей Ильич… — Великий князь потянулся к поставцу, но передумал. — Вы, уж и в самом деле, батенька… Попытайтесь изложить свои мысли проще.
Полковник остановился так резко, будто на стену налетел.
— Проще? — в голосе аналитика звучало неимоверное удивление. — А разве я сказал что-то сложное?
Князь развел руками.
— Угу… Ну тогда, может, так… Эннэми не знают, распознали мы в стрелке репликант или нет. Но ведь могли! А это значит, что теперь их шпионов будут ждать.
— Это понятно.
— И, чтобы избежать провала, придется искать другие методы для разведки, диверсии и внедрения?
— Конечно.
— А если не распознали? Вы же понимаете, ваше высокопревосходительство, какие колоссальные средства им придется вложить, потратить драгоценного времени, всего лишь из-за предположения, что секрет раскрыт. Или — рисковать, не зная что получится. От массовых потерь среди разведчиков, до получения дезинформации, если с ними устроят игру наши спецы.
Генералиссимус медленно кивнул. Похоже, он второй в этой комнате, начинал понимать, к чему клонит Саблин.
— И мы обязаны оставить эннэми в неведении как можно дольше. Вы это предлагаете?
— Конечно! — аналитик опять засновал кабинетом, как ткацкий челнок. — Никто, кроме присутствующих здесь, больше не должен знать правды. Никто! Ни при каких обстоятельствах!
— Вынужден согласиться. Это и в самом деле архи важно. Но не дает ответа на первый вопрос: что делать с ребятами?
Взгляд у Саблина стал холодным и тяжелым, как дуло боевого бластера. Заглядывать в которое лишний раз нет желания, даже при отсоединенной батарее.