Ледяное небо
Шрифт:
Да, Грин — парень башковитый. Ему пришла в голову та же мысль, что и мне. А возможно, и не только мне.
— Не знаю, Дэвид. Мы должны приказ выполнять, — уклончиво ответил я, сделав вид, что изучаю кусок заливной рыбы.
Громкий хохот заставил меня рефлекторно обернуться. За столиком у стены, в которую были вделаны кожаные сидения, заметил Эдит в мужской компании из худого белобрысого парня, немолодого мужчины с пышными седыми усами. Третьего я видел со спины. Он был широк в плечах, с бычьей шеей, густая шапка иссиня-чёрных волос, одет в пилотскую куртку из
Эдит рассмеялась, забросив назад головку. Потом изящным, женственным движением поправила забранные в высокую греческую причёску волосы. С удивительной грацией взяла со стола бокал, поднесла к губам. Обернулась, бросив бездумный взгляд в зал, и на шее собрались нежные складочки. У меня захолодело горло, и ревность сжала сердце.
— Эй, ребята, — я не выдержал очередного гогота. — Потише нельзя?
Верзила в куртке резко обернулся, с лица слетела ухмылка, а глаза сузились.
— А это ты, Макнайт. Чего надо?
Лицо длинное, загорелое, уже стало оплывать, но бабы таких обожают. Его портили только оттопыренные уши и опущенные уголки губастого рта, что придавало физиономии вечно недовольное выражение.
— Я попросил потише, — миролюбиво повторил я.
Мужика это видимо задело. Он вылез из-за стола, и, не спрашивая разрешения, пододвинул стул ко мне и плюхнулся, разбросав руки за спинкой.
— Ах, это ты, Макнайт! — бросил хмуро, глаза злобно сузились.
— С кем имею честь? — поинтересовался я спокойно.
— Питер Броуди, — представился он, оттопырив нижнюю губу. — Капитан воздушного судна, личный пилот генерала Шмидта.
Вот он какой — муженёк Эдит.
— Рад познакомиться, — процедил я.
— Слушай, Макнайт, — он навис над столом мощной грудью, приблизив своё лицо так близко, что я увидел красную сыпь у него на левой щеке, стыдливо замазанную тональным кремом. — Будешь приставать к моей жене — яйца оторву. Понял?
— Я к ней не приставал, Броуди.
— Хватит врать. Она мне всё рассказала, — его глаза злобно сузились.
Хотел сказать этому мордовороту, что спас Эдит, когда она сбежала от меня, но оправдываться стало противно.
— А тебе вон и твоих парней хватает, — глаза Броуди сально блеснули.
Грин нахмурился и попытался привстать — я незаметно сжал ему руку, чтобы он не лез.
Но личный пилот генерала не унимался.
— Ты смотри-ка, как за ручки держатся. Чисто любовнички, — он противно затрясся от смеха. Но вдруг хрюкнул и сполз на пол, сипло хватая ртом воздух — мой удар в шею ребром ладони был как всегда точным и сильным.
— Ну, ты … — шатаясь, Броуди попытался встать, опираясь на стол, но я схватил его за грудки и шваркнул физиономией о выставленное колено. Он взвыл резким дискантом и, зажмурившись, рухнул на пол.
Эдит прикусила губу, быстро-быстро задышала, болезненно сморщив лоб. Приятели Броуди вскочили, бросились к нему, приподняли под руки. Но я понял по их растерянным
— Пошли, Дэвид, — спокойно сказал я.
Подхватив куртки, мы с Грином направились к выходу из столовой.
— Ты! Макнайт, сволочь! — я услышал за спиной хрип Броуди.
Обернулся. С удовольствием понаблюдал, как из его расквашенного, и, как я надеялся, сломанного, носа срываются капли крови, пачкая роскошный белый джемпер.
— Чего тебе?
— Вызываю тебя на дуэль, — выдохнул он, воздух со свистом вырывался из его мощной груди.
— Чего? На какую дуэль? — протянул я. — Ты о чем? На шпагах что ли драться будем?
— Воздушный бой, — прорычал Броуди.
— Броуди, ты хоть понимаешь кто я? Я — полярник, лётчик-истребитель, король неба. Понял? А ты кто? Воздушный извозчик?
Вечная война между лётчиками гражданской и военной авиации.
— Король неба? — Броуди помотал головой. — Говно ты, а не король.
Я поймал взгляд Эдит и вдруг ясно осознал, что нет у меня сил отказаться, показать, что сдрейфил.
— Ладно, — сказал я, наконец. — Я согласен. Когда устроим?
— Тогда сегодня в полдень, — через силу прохрипел он.
— Отлично.
Итак, у меня появилась ещё одна миссия, опасная и не скажу, что приятная. Конечно, убивать Броуди я не собирался, но воздушная дуэль — это очередное нарушение дисциплины. Дресслер будет в ярости.
Замигал экран: «Миссия — посетить Итана Шермана. 500 баллов. Принять? Отклонить?»
Интересно, такая простая миссия и вдруг 500 баллов? Что-то подозрительное, — пронеслось в голове. Я ткнул в «Принять» и тут же завибрировал коммуникатор, и на голофоне возникла жизнерадостная рожа Итана Шермана, который весь состоял из одних крутых вогнутостей и выпуклостей — впалые щеки, выпирающие скулы, и острый кадык на голой шее.
— Алан, ты куда запропастился, зараза?! Малыш тебя заждался. Даже от еды стал отказываться.
— Чего серьёзно?
— Да не, пошутил я. Наоборот, жрёт в три горла и скоро в клетке помещаться не будет. Так что придётся тебе доставлять его на грузовике.
— Когда я смогу забрать его?
— Да когда хочешь. Он уже взрослый. Мамку давно сосать перестал.
Пока поднимался на лифте, с теплотой представлял умильную мордочку моего питомца. Но когда открылись двери воздушного шлюза и я зашагал по лётному полю, настроение начало резко падать. От поля словно пар, поднималась морозная дымка, змеилась, скручивалась в маленькие торнадо. Противный колючий ветер бил в лицо, заставлял ёжиться. Свинцовая тяжесть облаков надвинулась на диспетчерскую вышку, казармы и высотное здание администрации, и я прикинул, что нижняя видимость где-то футов триста. Этого маловато. Но все равно зашёл в ангар и решил отправиться на маленьком одномоторном самолёте «Сессна Скайхок» с лыжными шасси. На таких крошках мы развозили продукты по разбросанным вокруг геотермальных станций посёлках, где все ещё продолжали жить, да скорее сказать — выживать, люди.