Ледяное сердце герцога
Шрифт:
Герцогиня не могла поступить похожим образом с единственным сыном. Кто унаследует имущество Эдуанов? Ни у неё, ни у дочерей нет прав на него. Отчаявшаяся женщина металась по дому, как загнанная за флажки волчица. Тщательно скрываемая тайна мучила, просилась на волю, с каждым днём было всё тяжелее держать её в себе. На людях, при дочерях и слугах удавалось сохранять непроницаемое выражение лица, но оставшись одна, герцогиня заламывала руки до хруста в суставах и посылала мольбы небесам. Куда обратиться за поддержкой, не давая лишнего подтверждения слухам? Семейный секрет в любое
Больше семи лет прошло с тех пор, как тёмные усики пробились на губе Громма и любящая мать приступила к поискам невесты. Сын выслушивал каждое новое предложение, блуждая бесцветным взглядом по стенам, потолку, мебели. Как эти неприятные сцены походили на те, что Эмми видела в детстве! Герцогиня отступалась сразу: пусть эта девица не по вкусу, найдём другую, лишь бы Громм не объявил, что не хочет обзаводиться семьёй вообще. Она хорошо помнила, как сказал когда-то бедный младший брат: «Я не намерен ломать комедию, отец! Оставьте ваши потешные попытки пристегнуть меня к женской юбке!» Этим ледяной виконт обрекал себя на смерть, ничуть не беспокоясь об этом. Ради судьбы дочерей им пожертвовали. Но у отца был ещё один сын Грэг, женатый и даже родивший к тому времени первенца.
«Грэг! Вот кто может помочь!» – поймала спасительную мысль герцогиня. Вскоре она отправилась в столицу королевства, просить совета у своего старшего брата графа Грэга Горроу. Дочерей пришлось оставить в Эду, девочек не стоило посвящать в подробности семейных тайн. Лирра и Ланна страстно желали попасть в Колуи, ни мольбы, ни слёзы не помогли, мать приехала одна.
Здесь в одном из лучших дворцов граф Горроу посетил Эмми Эдуан. Они уединились в кабинете покойного супруга герцогини. В мрачноватой обстановке среди стеллажей тёмного дерева, завешанных картами стен женщина поделилась опасениями, всплакнула на мужском плече и наконец умолкла.
– Что ты хочешь от меня? – спросил Грэг.
Он, не переставая, тёр виски, глядел в пол, пряча взгляд от сестры.
– Никому не могу доверять! Где искать помощи? – губы Эмми подрагивали, она едва сдерживалась, чтоб не схватить Грэга за плечи и не развернуть его к себе лицом. – Неужели ты оставишь меня наедине с этой ужасной бедой?
Граф помолчал, делая вид, что изучает корешки книг на стеллажах, потом обернулся:
– Это некоторым образом бросает тень и на моих девочек. У них тоже будут сыновья и дочери… Вероятно, в свете примут ледяное сердце за проклятье Эдуанов, а не Горроу, но могут вспомнить, что ты моя сестра.
Грэг, не зная, как действует проклятье, ошибочно полагал, что мог передать болезнь дочерям, а через них – внукам.
– Твои замужем! Мои – нет! Случись что с Громмом, мы останемся без средств! – женщина потрясала кулаками, угрожая самому небу.
– Ну-ну! Я вас не брошу, позабочусь о тебе и племянницах. Правда, моё имение по сравнению с наследством герцога – жалкие крохи.
– Спасибо, Грэг, за твои благородные намерения, но я хочу остаться герцогиней, чтобы девочки сделали хорошую партию, сын женился и стал отцом… – она не закончила фразу, расплакалась.
– Послушай меня, Эмми!
Граф усадил её в кресло, подал платок и, когда сестра промокнула слёзы, продолжил:
– Есть средство. Отец в надежде спасти нашего брата обращался к одному, как бы это сказать, учёному. Хотя, болтают, тот был настоящим колдуном, за что и поплатился.
– О боже! Отец обращался к чародею?
– Предпочту называть его профессором. Он с успехом занимался наследственными болезнями. Не знаю, кому и чем волшебник насолил, королю донесли о странных опытах с оживлением убитых крыс…
– Фу! Грэг, прошу, без подробностей!
– Наш отец тайно посетил этого книжного червя в изгнании и получил у него шкатулку.
– Шкатулку?
– Чудесную. Говорил: если брат откроет её, то без памяти влюбился в первую женщину, которую увидит!
– Влюбится? Это возможно?
– Мы не успели проверить. Опоздали. Брата убил разгневанный барон!
– Барон Данетц, – вспомнила Эмми.
– Шкатулка хранилась у меня все эти годы. Сберёг, ведь и у меня рос сын. С ним, слава богу, всё в порядке! Не пришлось пользоваться неведомым средством.
Горроу на миг запнулся.
– Что за подозрение во взгляде, сестрица?
– Так…
Эмми прищурилась невольно, у неё перед глазами всплыл случайно подслушанный ещё в юности спор отца с Грэгом. Отец кричал, что на его совести смерть младшего брата. Теперь, когда герцогине стало известно о волшебной шкатулке, которую старший брат «не успел» передать, выяснились мотивы этой нерасторопности: отцовским наследством не пришлось делиться.
– Неужели ты думаешь, что я специально медлил, чтобы наш красавчик погиб?
– Ничего не думаю, Грэг! Я была слишком молода и…
– Бестолкова. Если б я тогда отдал брату шкатулку, твоему Громму не на что было надеяться. Вряд ли опальный волшебник жив…
– Грэг! У меня и в мыслях не было!
– Неважно. Пойми, виконт Горроу гордился славой первого сердцееда и дуэлянта. Его кипучая энергия и страсть нуждалась в битвах, только в них он находил наслаждение!
Граф в сердцах сломал деревянную указку, которую до этого безотчётно вытянул из чехла рядом с картой герцогства. Бросил обломки на стол и продолжил, стараясь взять шутливый тон:
– Пустоголовые дамочки как одна были влюблены в него и даже ревновали к слухам о мнимых похождениях. Ведь он был красив! Красив, как твой Громм.
– Да. Мой мальчик похож на дядю.
Сестра вздрогнула, когда Грэг очень громко и резко рассмеялся.
– Наверное, ледяное сердце наследуют красавцы, – пояснил он своё неожиданное веселье, – а моя глупая жена ещё расстраивалась, что наш сын не так хорош, как двоюродный брат.
Собеседники помолчали, разглядывая портрет супруга и сына Эмми, где Громм изображён ещё отроком. Картину в своё время заказали знаменитому живописцу, который работал по большей части с особами королевской фамилии, и заплатили за неё баснословную сумму. Полотно было предметом гордости герцогини и бросалось в глаза из любой точки кабинета. Сейчас портрет казался несчастной матери укором в том обмане, которому она была причиной.