Ледяной клинок
Шрифт:
Чернокрылые проехали через южный торговый квартал, перед выездом на Большой рынок свернули направо, к Императорскому мосту. Блеснула впереди гладь Дейна, стал ощутим запах грязной воды. На другом берегу открылся холм и на его вершине – Золотой замок. Много правее, в стороне Черных ворот, показались тонкие башни Школы Истинного Знания, где учат магов.
При взгляде на замок Цастин вновь испытал страх: как консул встретит оплошавшего сотника?
На правом берегу, где дома богаче, а улицы шире, поехали быстрее. Миновали улицу
У открытых ворот Цастин спешился, взял жеребца под уздцы.
– Слава консулу! – рявкнули охраняющие ворота часовые.
– Консулу слава, – ответил Цастин и во главе сотни вступил во двор Золотого замка.
Прямо напротив ворот поднималась главная башня, справа к ее золотистым стенам примыкала возведенная людьми пристройка из серого камня. Верхний этаж ее занимал консул, ниже жили слуги. Со всех сторон нависала стена замка, торчали башни, справа виднелась конюшня, слева – казарма Чернокрылых, всюду звездочками посверкивали шлемы часовых.
– Консул ждет, – навстречу Цастину шагнул один из учеников правителя – толстый и совершенно лысый тип, появившийся в замке с полгода назад. Сотник даже не успел запомнить его имени.
– Командование на тебе, – бросил Цастин через плечо старшему из десятников, и вновь повернулся к ученику: – Я готов.
Они пересекли двор и, пройдя мимо очередной пары часовых, вступили под своды главной башни. Окунувшись в царящую внутри ее толстых стен прохладу, сотник ощутил пробежавшую по спине дрожь. Шпоры на сапогах зацокали по каменному полу зала для приемов, в зеркалах отразилась бледная физиономия.
Цастин шагал за учеником, глядел на его мясистый загривок, коричневый балахон и тщетно давил в себе раздражение. Как все Чернокрылые, он не любил всего, что было связано с магией, особенно с магией в исполнении их господина. Часть этой неприязни переносилась и на учеников, которых правитель Безариона использовал для мелких колдовских поручений.
Из зала для приемов Цастин и его провожатый через неприметную дверь вышли на узкую лестницу, поднимающуюся вдоль южной стены башни. По привычке сотник начал считать ступени. На сто первой шагнул на площадку перед квадратными дверями из алого клена, растущего только в эльфийских лесах.
Охраняющие ее гвардейцы отступили в сторону, ученик взялся за ручку, и Цастин перешагнул порог.
Комната, где он оказался, не могла похвастаться размерами. Вдоль стен, завешанных гобеленами с изображением сцен охоты на оленя, топтались ученики, одинаковые в балахонах. Сам консул стоял около втиснутого в угол стола и перебирал лежащие на нем драгоценные камни. Алмазы, рубины и изумруды посверкивали в сильных пальцах, по их граням бегали искры. Здесь, далеко от собственных покоев, Харугот, консул Золотого государства, занимался делами, требующими тайны.
Когда он повернул голову, страх едва не швырнул Цастина на колени.
– Говори, – велел правитель Безариона, и сотник задергался, чувствуя себя бабочкой, наколотой на острую, беспощадную иглу взгляда.
– Мне нечего добавить к тому, что я доложил семь дней назад, мессен, – прохрипел Цастин.
– Снимите с него амулет, – велел консул, и холодные пальцы коснулись шеи сотника, с нее исчезла тяжесть медальона, позволяющего разговаривать на расстоянии. – Значит, щенок ушел в Вечный лес?
– Да, мессен.
– И след крови растрескался у тебя в руках? – в темных глазах консула мерцал призрачный свет, а уголок рта слегка подергивался. Это означало, что жить сотнику оставалось очень немного.
– Да, мессен. Я сказал вам правду!
– В этом я не сомневаюсь, видит Великая Бездна, – Харугот отвернулся, и Цастин ощутил, что у него из головы вытащили зазубренный железный шип. – Но ты не выполнил мое задание.
– Я готов искупить вину, – шрам, полученный двенадцать лет назад, заболел, напоминая о том дне, когда молодой Чернокрылый отважно бился в сражении при Харстене, защищая своего господина.
– Твое счастье, Цастин, что Камень Памяти так или иначе притащит щенка сюда, в Безарион. Но сколько уйдет на это времени, не знает даже Великая Бездна, – голос консула звучал спокойно, но в нем чувствовался гнев. – Завтра ты отдохнешь, а после заката явишься в подвалы. Я лично прослежу за твоим наказанием…
– Спасибо, мессен! – тут сотник не выдержал и упал на колени, мелькнула мысль, что сегодня боги не отвернулись от него: обычно за невыполненное задание кара была одна – немедленная смерть.
– Иди, Цастин, – Харугот взял крупный алмаз, положил на ладонь, – и помни, помни об этом дне, когда я проявил милосердие…
Сотник, ничего не соображая от радости и ужаса, зашагал к двери.
Глава 6. Геденский турнир.
Проснулся Олен, по обыкновению, на рассвете. Обнаружил, что Саттия уже на ногах, расчесывается, глядя в окно.
– Доброе утро, – сказала девушка. – Ну как, готов в дорогу?
– Еще бы, – ответил Олен, думая, что в первую очередь готов добраться до отхожего места.
– Тогда иди вниз и закажи мне завтрак.
– Да, мессана, – кивнул он, вспоминая, что ныне – всего лишь слуга.
Зевая на ходу, спустился в большой зал. Тут обнаружился хозяин, протирающие столы служанки. Стал слышен храп спящих на лавках постояльцев, не нашедших денег на комнату. На Олена содержатель постоялого двора уставился с недоумением, черные усы его зашевелились:
– Чего тебе?
– Завтрак мессане. Мы скоро выезжаем.
– Ишь ты, скоро, – проворчал хозяин. – Куда в такую рань? Ладно, придумаем чего-нибудь.