Ледяной сфинкс (с иллюстрациями)
Шрифт:
И, опорожнив одним глотком последнюю чашку с виски — я даже испугался, не проглотит ли он ее вместе с горячительным напитком, — Харлигерли одарил меня напоследок покровительственной улыбкой. Затем, с трудом удерживая массивное туловище на кривых ногах и извергая из топки своей чудовищной трубки ядовитый дым, он заковылял на северо-восток от «Зеленого баклана».
Оставшись сидеть, я предался противоречивым размышлениям. Кто же он такой на самом деле, этот капитан Лен Гай? Почтенный Аткинс превозносил его как непревзойденного моряка и превосходного человека. Пока ничто не позволяло мне усомниться ни в одном, ни в другом, хотя, если судить по рассказу боцмана, капитан был вдобавок и большим оригиналом. Ни разу до этого мне не приходило в голову, что осуществление моего нехитрого
С другой стороны, я не исключал и того, что боцман, желая придать своему посредничеству больший вес, просто попытался предстать в моих глазах незаменимым человеком, а капитан Лен Гай, напротив, будет только рад заиметь на борту такого удобного пассажира, каким я себе представлялся, готового не постоять за ценой!..
Спустя час я повстречал в порту хозяина гостиницы и поведал ему о своих сомнениях.
— Ах уж этот Харлигерли! — вскричал он. — Вечно он так! Послушать его, так капитан Лен Гай не высморкается, не спросив совета у своего боцмана. Видите ли, мистер Джорлинг, этот боцман — любопытный субъект: не злокозненный, не глупый, но по части вытягивания у простаков долларов да гиней ему просто нет равных. Горе вашему кошельку, если вы угодите ему в лапы! Лучше крепко застегните все ваши карманы, и наружные, и внутренние, и держите ухо востро!
— Благодарю за совет, Аткинс! Скажите-ка, вы уже переговорили с капитаном Леном Гаем?
— Еще нет, мистер Джорлинг. Времени у нас достаточно. «Халбрейн» едва вошла в гавань и еще не успела развернуться на якоре во время отлива…
— Пусть так, но вы понимаете, что мне хотелось бы узнать свою участь как можно быстрее…
— Немного терпения!
— Я спешу узнать, на что мне рассчитывать.
— Но вам нет нужды тревожиться, мистер Джорлинг! Все уладится само по себе. И потом разве на «Халбрейн» свет сошелся клином? В сезон путины в гавани Рождества соберется больше судов, чем рассыпано домишек вокруг «Зеленого баклана». Положитесь на меня, я обеспечу ваше отплытие!
Итак, мне пришлось довольствоваться одними словами: клятвами боцмана и уверениями почтенного Аткинса. Не доверяя их обещаниям, я решил обратиться к самому капитану Лену Гаю и поведать ему о своих чаяниях. Оставалось только встретить его.
Таковая возможность представилась мне только на следующий день. До этого я прогуливался по набережной, разглядывая шхуну и восхищаясь ее изяществом и прочностью. Последнее качество имело особую ценность в этих морях, где льды достигают порой пятидесятой широты.
Дело было во второй половине дня. Приблизившись к капитану Лену Гаю, я понял, что он с радостью уклонился бы от встречи.
Крохотное население гавани Рождества, состоявшее из рыбаков, не пополнялось годами. Лишь изредка кто-то уплывал на рыбацком судне, каких, повторюсь, в те времена бывало в этих водах немало, а кто-то сходил на берег ему на смену. Чаще же капитана поджидали на берегу одни и те же лица, и он знал, должно быть, каждого. Спустя несколько недель, когда одно судно за другим стало бы выпускать на берег свои экипажи, создавая необычное оживление, длящееся, впрочем, не дольше, чем здешний короткий теплый сезон, капитану пришлось бы задуматься, кто же стоит перед ним. Однако сейчас, в августе, пускай и необычно мягком, «Халбрейн» была здесь единственным кораблем.
По-видимому, капитан ни минуты не сомневался, что перед ним чужак. Вид его свидетельствовал либо о том, что он не собирается идти мне навстречу, либо о том, что ни Харлигерли, ни Аткинс еще не осмелились просить за меня. Выбрав второе объяснение, я должен был бы заключить, что, обходя меня за версту, он просто поступает согласно своему необщительному характеру.
Как бы то ни было, я не смог совладать с нетерпением. Если этот неприступный человек ответит мне отказом — что ж, так тому и быть. В конце концов я даже не был его соотечественником. На Кергеленах не было ни американского консула [23] , ни торгового агента, кому я мог бы пожаловаться на неудачу. Мне нужно было выяснить, что меня ждет; если бы я нарвался на твердое «нет», то стал бы ждать другого, более гостеприимного судна, тем более что задержка все равно составила бы не более двух-трех недель.
23
Консул — должностное лицо, являющееся постоянным представителем государства в каком-либо пункте (городе) другой страны, защищающее правовые и экономические интересы своего государства и его граждан.
В тот момент, когда я совсем уже собрался подойти к капитану, к нему присоединился его помощник. Капитан воспользовался этим, чтобы устремиться в противоположном мне направлении, сделав помощнику знак следовать за ним. Мне оставалось лишь наблюдать, как они уходят в глубь порта и исчезают там за скалой.
«Ну и черт с ним!» — пронеслось у меня в голове. У меня были все основания догадываться, что на моем пути вырастут преграды. Но пока партия была всего лишь отложена. Завтра, с утра пораньше, я поднимусь на борт «Халбрейн». Хочется этого капитану Лену Гаю или нет, но ему придется меня выслушать и дать ответ — или «нет», или «да».
К тому же Лен Гай мог прийти в «Зеленый баклан» поужинать, ибо именно там всегда обедали и ужинали моряки. После нескольких месяцев в море любому захочется сменить меню, состоящее обычно из галет и солонины. Более того, этого требует забота о здоровье, и, хотя во время стоянки экипажу подают свежую пищу, офицеры предпочитают питаться в таверне. Я не сомневался, что мой друг Аткинс должным образом подготовился к приему капитана, помощника и боцмана со шхуны.
Дожидаясь их появления, я долго не садился за стол. Однако и тут меня поджидало разочарование: ни капитан Лен Гай, ни кто-либо другой со шхуны не почтил этим вечером своим посещением «Зеленый баклан». Мне пришлось ужинать одному, как я делал это ежевечерне вот уже два месяца, ибо, как легко себе представить, клиентура почтенного Аткинса не обновлялась на протяжении всего холодного сезона.
В семь тридцать вечера, покончив с ужином, я вышел в потемки, намереваясь прогуляться вдоль домов. На набережной не было ни души. Единственными источниками света, да и то весьма тусклого, были окна гостиницы. Экипаж «Халбрейн» в полном составе удалился на ночь к себе на шхуну. На приливной волне покачивались привязанные к борту шлюпки.
Шхуна напомнила мне казарму, ибо только в казарме можно заставить служивых улечься в постели с заходом солнца. Подобные правила должны были быть весьма не по душе болтуну и выпивохе Харлигерли, с радостью посвятившему бы все время стоянки прогулке по кабачкам, будь их на острове числом поболее. Однако и он появлялся в окрестностях «Зеленого баклана» не чаще, чем капитан шхуны.
Я продежурил у шхуны до девяти часов вечера, упорно вышагивая взад-вперед. Корабль погружался во тьму. В воде бухты осталось лишь одно отражение — носового сигнального огня, раскачивающегося на штаге фок-мачты.
Я возвратился в гостиницу и нашел там Фенимора Аткинса, пыхтящего в дверях трубкой.
— Аткинс, — сказал я ему, — держу пари, что капитан Лен Гай разлюбил ваше заведение!
— Он иногда заглядывает сюда по воскресеньям, а сегодня только суббота, мистер Джорлинг.
— Вы с ним не говорили?