Ледяной Сокол
Шрифт:
Потом Ваир неторопливо отпустил его подбородок и с такой силой ударил его по лицу, что мальчик упал, громко закричав от неожиданности и боли. Серебряный крюк вынырнул из своего укрытия, схватил Тира за рукав и поднял на ноги, разрывая его плоть.
Ваир ударил его еще дважды. Тир всхлипывал, но был слишком перепуган, чтобы плакать громко. Крюк снова поднял его на ноги, потом отпустил рукав, Ваир левой рукой ухватил его за воротник, а крюк просвистел в воздухе и резанул по лицу, разорвав плоть от виска до скулы одним злобным движением. Тир пронзительно закричал от боли;
– Слушай меня, маленький мальчик, – сказал он скрежещущим голосом, и Тир, плачущий от ужаса, чувствуя, что он сейчас потеряет сознание или обмочится, уставился в коварные глаза. – Ты представляешь, с какой легкостью я могу отсечь тебе пол-лица? И оно будет болтаться туда-сюда, как блин? – И он снова потряс мальчика, на этот раз слегка, но Тиру было очень страшно. – Или выковырнуть тебе глаз? Для того дела, ради которого ты тут, тебе хватит и одного глаза. Кивни!
Ослепший от ужаса, Тир кивнул и почувствовал, как металл снова вонзился в его плоть.
Одним движением руки Ваир высвободил крюк и швырнул Тира на землю. Мальчик упал ничком, руки его были связаны за спиной, и он не смог смягчить удар.
Ему казалось, что лицо его распухло, прикосновения воздуха казались прикосновением холодного металла, а кровь, струившаяся из ран, была очень горячей. Он лежал и плакал, не осмеливаясь посмотреть вверх, или шевельнуться, или даже дышать. Что-то сильно толкнуло его в подбородок.
Холодный голос сверху сказал:
– Теперь поцелуй мой сапог и скажи, что ты любишь меня.
Тиру пришлось ползти вперед, упираясь плечами. Он всхлипывал столь отчаянно, что едва мог говорить, но все же заставил себя выдавить слова:
– Я люблю вас, – и поцеловал кожу сапога. Она была холодной и гладкой и пахла воском и кровью.
Ваир пнул его.
– Скажи так, чтобы я услышал тебя!
– Я люблю вас. – Он должен сделать это. Он должен сделать все так, как хочется этому страшному человеку, или тот убьет его.
– Еще раз. Бектис и Наргуа тоже хотят услышать.
– Я люблю вас! – выкрикнул Тир и, всхлипывая, сжался в комок, поджав колени к подбородку.
Ваир пнул его еще раз и отошел. Тир слышал скрип его сапог, когда он тяжело ступал по траве.
– Порез залечите, – приказал он. – Потом явитесь к моей повозке.
Вернулся Бектис, прижал Тира к стволу сикоморы и очень быстро смазал ему лицо какой-то мазью, словно это Тир был виноват в том, что у него появилась эта рана. Маг стянул края раны и забинтовал.
– Прекрати плакать, – приказал он, – иначе господин вернется и заставит тебя плакать по-настоящему. – И поспешил к повозке. Позже, думая об этом, Тир догадался, что Бектис боялся Ваира так же сильно, как и он сам. А пока он просто прижался здоровой стороной лица к стволу и дал волю слезам.
Снова заскрипели башмаки, и Тир обернулся в паническом ужасе.
Но это была Хетья.
Она упала на колени и обняла его. За ней стоял какой-то человек, один из черных воинов, молодой и огромный, как дерево.
– С ним все в порядке, госпожа? – Он протягивал тыквенную миску, полную воды.
– Я надеюсь. Спасибо, дружок. – Она взяла воду и прижала к себе Тира. Он уткнулся головой ей в грудь, отчаянно мечтая целиком спрятаться в ее теле… желая снова стать младенцем, о котором кто-то нежно заботится… желая умереть. Он слышал, как вода льется на траву, и думал – а вдруг они будут бить его за то, что он не выпил ее, или за то, что не сказал спасибо.
– Я принес вот это. – Голос юноши был похож на голос Акулы и звучал как-то странно. – Финики, понимаете? Финики.
Тир почувствовал движение Хетьи и услышал, что она тепло улыбнулась, сказав:
– Спасибо тебе.
– Мой родной отец, он бил меня. Сильно. Но все равно не так. – Повисло неловкое молчание, и Тир ощутил жесткие пальцы юноши, очень нежно прикоснувшиеся к его волосам. Потом зашуршала трава – воин уходил прочь.
Тир свернулся в комочек, стараясь стать совсем маленьким и незаметным. Он плакал, пока не заснул.
Глава десятая
С первыми солнечными лучами они впрягли мулов в повозки и двинулись на север. А Ледяной Сокол, который видел среди поклажи меха и стеганую одежду, зимние сапоги и ледорубы, не удивился.
– Они путешествуют в те края, где холодно, враг мой, – сказал он. Холодная Смерть и Ледяной Сокол присоединились к Потерявшему Путь на закате. – С твоего позволения, когда они пройдут, мы навестим в овраге твое семейство и посмотрим, какой одеждой они могут нас снабдить.
Но, когда повозки уже были рядом с оврагом, лорд Ваир поднял руку и потребовал остановиться. Ледяной Сокол увидел, как люди спустились по склону и вскоре вернулись, волоча за собой распухшие, исклеванные воронами тела.
– Это еще что за охота? – пробурчал Потерявший Путь, и Желтоглазый Пес, лежавший возле него, спрятав нос между лапами, навострил уши, услышав злость в голосе хозяина.
– Для нас – холодная охота. – Ледяной Сокол примостил подбородок на руки. Сегодня утром он побрился, но после того, как ему пришлось шесть ночей подряд спать прямо на земле, ему очень хотелось долго отмокать в ванне на первом южном уровне Убежища или сходить в парную баню, которые имелись на зимних хуторах у его народа. – Лично мне совершенно не хочется идти в их лагерь, хоть в своем теле, хоть без него, чтобы позаимствовать там парочку меховых шуб.
Потерявший Путь помотал головой.
– И не нужно. Когда мы готовились к нападению, мы оставили одеяла, теплую одежду и еду в лисьей норе на берегу, отсюда всего в лиге вверх по реке. Но вот это… Неужели нельзя просто оставить мертвецов покоиться в мире?
– Мертвецы не страдают, когда коршун терзает их тела, – заметила Холодная Смерть и дернула Желтоглазого Пса за шерсть на лапе. Он повернул голову и терпеливо посмотрел на нее.
– Тьфу!
– Они забрали еще и те трупы, что остались после вчерашней резни, – задумчиво сказал Ледяной Сокол. – И сложили их вон в ту последнюю телегу… Смотрите!