Ледышка или Снежная Королева для рокера
Шрифт:
В смысле рокером. Моим личным рокером, в которого я всё сильнее, всё быстрее влюбляюсь. С каждым днём, с каждой минутой. Кто бы мне сказал, что так когда-нибудь, однажды, будет – ни за чтобы не поверила.
Глава 16.
Иногда, для счастья надо совсем немножко. Просто проснуться. Не по звонку будильника, а потому что выспалась и отдохнула. Открыть глаза не на привычном жёстком диване, а в мягкой, уютной кровати, укутанной по самую макушку в тёплое одеяло. И ощутить, как бережно и крепко, даже во сне, тебя прижимают к сильному, мужскому телу и отпускать не собираются, уткнувшись носом в макушку.
Да,
Улыбнувшись собственным мыслям, я осторожно высвободилась из объятий и. выпутавшись из одеяла, в которое меня накануне очень настойчиво упаковали, села на краю постели. Потянулась, разминая шею, провела пальцами по спутанным волосам и только головой покачала.
Я в чужой квартире, рядом с человеком, которого мне только предстоит узнать, выгляжу так, что порою в гроб и то краше кладут. Впору бы испытывать неловкость, страх или, хотя бы, какое-то смущение. Но я сижу на краю кровати, болтаю ногами и чувствую, что впервые за несколько последних дней я…
Спокойна. Именно здесь, рядом с этим человеком. И мне это - нравится.
Хмыкнув, поднялась, стараясь ступать как можно тише. И прихватив свои домашние брюки и тонкую кофту, привезённые Харон, я выскользнула из спальни, прикрыв за собой дверь. Душа требовала действий, а организм, в кои-то веки порадовал отсутствием боли и прочих, «приятных» сердцу последствий нападения. Поэтому, умывшись, переодевшись и заплетя волосы в косу, я принялась за…
Уборку. Вряд ли Олег отпустит меня куда-нибудь в ближайшее время, если не сказать больше. Судя по его поведению, он меня в принципе куда-то отпускать не собирался, от слова совсем. Так почему бы и не привести в порядок квартиру, где мне же и предстоит жить? За одним оценю ущерб, нанесённый окружающей обстановке и полью бедную коллекцию кактусов.
Я, конечно, понимаю, что суккуленты выживают, в том числе и в пустыне, где регулярный полив – это что-от из разряда фантастики. Но и устраивать проверку их способности к существованию в безводном пространстве не собираюсь.
На то, что бы убрать осколки и мелкий мусор у меня ушло почти два часа. Видимо, Верещагин здорово перенервничал за эти два дня, раз до сих пор не проснулся, не смотря на весь производимый мною шум. Но так даже лучше, не будет мешаться под ногами, и пытаться отобрать рабочий инструмент. Не спорю, моё состояние всё ещё оставляет желать лучшего, да. Только вот оно не настолько безнадёжно, что бы трястись надо мною, как над оранжерейным цветком.
Весело фыркнув, я завязала очередной мусорный пакет и оглядела скептическим взглядом то, что судя по виду, когда-то было мебелью. Единственными относительно уцелевшими предметами в комнате были диван, который нужно всего лишь отмыть, и «горка» вдоль стены, с плазменной панелью и домашним кинотеатром. Остальное представляло собой что-то среднее между авангардом, выставкой современного искусства и банальным хламом, не поддающимся никакому восстановлению.
Одна беда. Вытащить это всё в одиночку я просто физически не смогу. Можно, конечно, попытаться разбудить Олега… Только почему-то я была уверена в том, что поднять-то его подниму, а вот проснётся
Почесала бровь, размышляя над тем, как поступить. Собственно, вариантов-то всего ничего. Либо идти и будить хозяина квартиры, либо звать на помощь кого-то из родственников. И лучше всего, если это будет Димка. По крайне мере, у меня сейчас было не то настроение, что бы противостоять натиску жадного до информации Веньки.
За телефоном пришлось возвращаться в спальню. Где ещё минут пять я просто стояла, прислонившись плечом к стене, и с мягкой улыбкой наблюдала за растрёпанным, спящим парнем, вытянувшимся во весь свой немаленький рост и подгрёбшим под себя одеяло. Во сне Олег то хмурился, то чему-то мечтательно улыбался, и казался, как это ни странно, по детски ранимым мальчишкой. И притягивающим взгляд, конечно же.
Надеюсь, мне действительно не придётся разочаровываться в собственном выборе и рискнула я не зря.
Покачав головой в ответ на собственные мысли, я вытащила телефон из кармана джинсов, валявшихся недалеко от кровати, и вышла, вновь прикрыв за собою дверь. Димычу я позвонила уже из кухни, загружая посуду в посудомоечную машину и вытаскивая остатки продуктов из холодильника. За одним попросила брата заехать в магазин. В ответ на такую откровенную эксплуатацию, родственник потребовал чашку кофе и завтрак. После чего отключился, даже адреса не спросив.
Впрочем, я бы удивилась, если бы он его не знал. Уж в чём, в чём, а в беспечности моих братьев обвинить несколько проблематично. Единственное, что меня радует, так это то, что они не пытаются задушить меня своей заботой, нет. Они всего лишь дают понять, что в случае чего всегда будут рядом, помогут, защитят…
Но заставлять меня жить так, как хочется им, не станут. В конце концов, у каждого есть права на собственные ошибки и собственное поле из граблей. А кому-то даже на безлимит в таких вещах везёт!
Димитрий появился на пороге квартиры ровно через пятнадцать минут. Когда я как раз успела сварить кофе, каким-то образом выживший в творившемся бардаке на кухне и сделать две огромные порции омлета. Братец выглядел сонным, взъерошенным и настолько домашним, что где-то в глубине души шевельнулось что0то похожее на совесть. Но подавив ненужный приступ человеколюбия, я позволила отнести пакеты на кухню. После чего обрисовала Димычу фронт работы, выслушала от него добрые пожелания в адрес хозяина квартиры и, сочувственно похлопав по плечу, огорошила, что завтрака не будет, пока он не вынесет весь хлам.
– Зараза ты, Изька… - страдальчески вздохнул Дим-Димыч, отдав мне куртку и закатав рукава. – Нет, чтобы обогреть, пожалеть, накормить… Сразу, блин, как раба на галеры…
– Твою порцию омлета можно съесть? – откликнулась со стороны кухни, слушая в пол уха ворчание братца.
В ответ брат только фыркнул и, проворчав что-то себе под нос, занялся делом. А я, скрывая довольную улыбку, сделала тарелку бутербродов, решив подсластить пилюлю. Нет, конечно, можно было разбудить Олега и попросить его помочь. Но почему-то мне не хотелось трогать уставшего, перенервничавшего рокера.