Ледышка-Шарлотта
Шрифт:
Глава Двадцать Первая
Дом выглядел таким безмолвным и пустым снаружи, и я подумала, что он окажется таким же внутри. Но, когда мы вошли, нас сразил шепот.
— Давай поиграем в «Убей
— Да, да…
— Ой, как весело, как весело!
— Закрой глаза и досчитай до десяти.
— Кто умрет первым?
— Не жульничай и не подглядывай.
— В сердце нож мне и надеюсь, я умру!
— В глаз иглу!
Я узнала эти жуткие, хихикающие голоса и как только их услышала, мое сердце сжалось. Это куклы. Должно быть, я не всех выбросила. Они были все еще там, внутри дома.
И потому как Кэмерон напрягся рядом со мной, я поняла, что он тоже их слышал. Он повернулся ко мне, его лицо было белым в полумраке, а глаза округлились от ужаса.
— Это Ледышки-Шарлотты, — прошептала я. — Должно быть, я знала не обо всех.
— Такое чувство, что они шепчут прямо из стен, — ответил он.
— Может, некоторые еще по-прежнему заштукатурены в стены в подвале?
Кэмерон кивнул, и мы оба одновременно взглянули на обои в коридоре. Куклы, должно быть, спрятаны под ними, замурованы в самый фундамент дома.
— Что это за запах? — спросила я, сморщив нос, когда неожиданно поняла, что чем-то воняет.
— Это бензин.
— Откуда он?
— Не знаю.
Не было никаких признаков ни Пайпер, ни Лилиас. Перед нами в полумраке выросла лестница, упав с которой учительница свернула себе шею. Шторы не давали проникнуть слабому солнечному свету в дом, и казалось, что уже наступила ночь. Но мы с Кэмероном, будто сговорившись, не стали ни открывать рот, чтобы позвать его сестер, ни включать свет, а направились прямо к лестнице, по которой крадучись в темноте, начали подниматься наверх, надеясь, что Пайпер не поймет, где мы. Шепот следовал за нами всю дорогу вверх по лестнице, и я поняла, что весь дом должен быть кишмя-кишеть Ледышками-Шарлоттами.
Какая-то часть меня надеялась, что Лилиас все равно будет заперта в своей комнате, но эта надежда исчезла, как только мы увидели ее дверь. Она была широко распахнута, и было похоже, что Пайпер взломала замок ножом.
У меня скрутило живот от чувства вины. Это я велела Лилиас запереться в доме, а потом оставила её одну. Что бы с ней не случилось, в этом виновата я.
Кэмерон вошел в комнату к Лилиас и включил свет.
Кое-какая мебель была сдвинута, словно она попыталась не пускать Пайпер, но комната была пустой.
Камерон развернулся на пятках и снова вышел на лестничную площадку. Его выражение лица было настолько устрашающим, что я непроизвольно чуть не сделала шаг назад, когда он прошел мимо. Он глубоко вздохнул, а потом закричал во весь голос:
— Лилиас! Где ты?
Спрятанные Ледышки-Шарлотты вокруг нас захихикали и радостно зашептали:
— Где Лилиас?
— Кто-нибудь видел Лилиас?
— Может она в гробу?
— Возможно, она в могиле?
— Может, она порублена на кусочки?
— Ха! Порублена на кусочки!
Мы с Кэмероном помчались наверх больше не переживая о том, сколько шуму произведем, но не было никаких признаков ни Лилиас, ни Пайпер. У Ребекки в комнате творился страшный беспорядок. Похоже, Пайпер пришла в ярость, когда увидел пустой кукольный шкаф. Едва ли найдется хоть одна вещь в комнате, которая не пострадала от приступа злости Пайпер. Она, казалось, слепо полоснула ножом по всему, что попалось ей под руки, включая кукольный шкаф и окно.
— Совсем сдвинулась, — пробормотал себе под нос Кэмерон, — она окончательно и бесповоротно сошла с ума.
Глубокие порезы не миновали даже обои.
Мы вышли снова к лестнице и теперь, когда свет был включен, я заметила то, чего не увидела раньше — на первой ступеньке лежала капля крови. Я пихнула Кэмерона и показала её ему. Мы поспешили вниз, и через каждые несколько ступенек мы видели еще кровь. Эта красная дорожка вела в старый школьный зал.
Мы пошли прямо туда и обнаружили, что в огромном помещении включена только одна лампа. Она горела над сценой, над тем местом, где некогда стояло пианино Кэмерона. Сейчас на месте пианино стояла Лилиас, она прижимала нож к своей шее и по ее щекам катились слезы.
Когда Кэмерон её увидел, он замер как вкопанный. Он медленно поднял обе руки перед собой, держа ладони на виду, и сказал спокойным твердым голосом:
— Лилиас, пожалуйста, опусти нож.
— Злой скелет, — прошептала она. — Я чувствую, как череп ухмылялся внутри моей головы. Я не хочу, чтобы он там был. Я хочу его вырезать.
— Это не злой скелет, — сказал Кэмерон. — Лилиас, в тебе нет ничего злого.
— Есть. Должно быть. Иначе я бы не разрушила твое пианино, и не важно сколько раз мне это говорили сделать куклы.
— Да плевать мне на пианино! — сказал Кэмерон. — Ты меня слышишь. Не волнует меня это чертово пианино! Меня волнуешь ты! Так что опусти нож и давай выбираться отсюда.
Лилиас всхлипнула. Её рука с ножом дрожала. Непонятно было, опустит она нож или продолжит начатое. Я даже не смела вздохнуть. Послушает ли она своего брата или перережет себе горло прямо у нас на глазах?
— Лилиас, — сказал Кэмерон, и его голос вдруг стал очень тихим, — если ты когда-нибудь любила меня, ты опустишь нож. Прямо сейчас.
Она сделала большой глоток воздуха, и нож выпал из ее пальцев.
В следующее мгновение она уже бежала к Кэмерону. Она крепко обняла его за пояс и уткнулась лицом в него.
— Умница, — сказал он, обнимая ее. — Молодец, Лилиас!
Однако Ледышки-Шарлотты не обрадовались такому исходу. Они зашипели сквозь стены.
— Противный мальчишка!
— Ужасный мальчишка!
— Всегда портит все игры!
— Ненавистный…
— Как же мы его ненавидим…
— Убей его, Пайпер…