Легенда о белом бревне
Шрифт:
Я мысленно замер и заинтересованно блеснул камнем на гарде. Это что-то новенькое. Неужели мне наконец прояснят местные реалии?
— Можно быть серьезной и мрачной. Можно хулиганить и веселиться. Можно вообще жить обычной жизнью, ничем не выделяясь. Но если вдруг в один прекрасный момент что-то там внутри сказало: действуй! — надо действовать. Иначе будет хуже. Так и с тобой получилось. Я поняла, что ты мне нужен. Но! — Она нависла надо мной, разглядывая камни в рукояти. — Если бы ты сразу сказал: «Нет!», я бы ушла и не пыталась ничего навязать силой. Понимаешь? И никогда не буду навязывать. То есть я могу сто миллионов разных дурацких
«Если бы я еще мог о себе с такой же уверенностью сказать», — пробурчал я и осторожно сменил облик. И замер. Задумался. Потому что было о чем.
Древняя у нее семья, хм… моя уж точно древнее. И это ее странное «ты мне нужен» — что оно значит? А еще я чувствую ее желание. Но при этом она и правда не пытается взять меня силой.
А я, если честно, уже именно этого и ожидал. Судя по вчерашнему поведению, бесцеремонность — ее второе имя, так что в душе я даже смирился. И тут вдруг она остановилась и не пытается продавить меня.
Я не знаю, радоваться этому или чувствовать разочарование, потому что… потому что кто хочет Оружие — тот берет Оружие. Невзирая ни на что. Я привык, что так бывает. Особенно если за Оружием не стоит мощный клан. А если стоит, как за мной, — даже хуже, все равно либо дома привяжут к тому, с кем выгодно, либо вольный Мастер возьмет силой и ты потеряешь не только свободу, но и защиту своей семьи, станешь для них чужаком и предателем.
Судя по всему, Ивановы очень сильный клан. И если уж разобрать все рационально по полочкам, теоретически Риса может, если захочет, привязать меня против моей воли, наплевав на дипломатические осложнения. Умбрайя не пойдут против клана Мастеров ради одного из младших Оружий. Родственников просто засмеют — мол, от балласта избавились, пристроили без приданого в хороший клан под попечением Прародителя, еще и возмущаетесь.
Но Риса остановилась и спрашивает моего согласия. Это ведь не политический ход? Кажется, называют «иллюзией свободы». А может, меня уже изгнали из клана? Тогда, получается, у меня и выбора не остается. Откажу — и куда мне? Скверны нет, жилья нет… Нет. Это уже глупости. Не знаю, что думать. Не знаю.
— А ничего не надо думать. — Легкомысленная девчонка дунула мне в ухо. — Хочешь — будем еще целоваться, не хочешь — просто так поваляемся, потом встанем и пойдем завтракать! Никто тебя не выгнал из клана и не выгонит. Не дураки же они.
Так, стоп! Я же не вслух рассуждал? Нет. Но тогда…
— А у тебя на лбу все написано, во-о-от такими буквами.
— А когда я… был в форме оружия, где было написано? — Кажется, мне уже нечего терять. А когда нечего терять — нечего и бояться. Можно иронизировать спокойно.
— Поперек лезвия, конечно, — невозмутимо отозвалась Риса.
Глава 17
Лиза:
Ну, мы заснули. Нечаянно! Лежали-лежали в обнимку, я уж не делала больше поползновений — в конце концов, и так достаточно ясно дала понять, чего хочу. Теперь ему решать. Пока хватает того, что не отбрыкивается. И чтоб меня нерпа за хвост укусила, если в синих глазах не мелькают искорки смеха и хитрости. Ре-е-едкие, как ананасы на Чукотке, но я их точно засекла!
Короче, лежать рядышком нам понравилось. Обоим. Так понравилось, что мы проспали все на свете, в том числе и будильник. Ну а чего? Он звенел в моей комнате, а спали-то мы в гостевой. И когда маман пришла меня будить в мою спальню, а потом еще раз пришла, но не просто будить и не в мою…
Сюрприз вышел, аднака. А тундрец вошел.
Мама оценила нашу упаковку — и я, и принц в полностью застегнутых кигуруми, даже капюшоны с ушками натянуты по самый нос, но руками-ногами переплелись знатно, я так даже и ушами своими кроличьими Рича накрыла. И плюшевыми зубами. У меня вообще пижама всем кигурумям кигурумя! Саблезубый тигровый заяц!
Короче, я думаю, было понятно, что самое неприличное, что в такой экипировке можно себе позволить, — это обниматься и спать. Но надо же знать мою мамочку...
— Подъе-е-ем! — раздался грозный окрик матери над нами. Мне-то чего, меня и не так будили, но вот моя подуш… вернее, мой принц отреагировал на это по-своему. Он каким-то странным образом прыгнул в кровати из положения лежа, а потом и вовсе швырнул в маму одеялом, одновременно с этим пряча меня за спиной.
— Кхм, неплохая реакция, — оценила родительница. — Жаль, телефона нет, я бы стала звездой инстаграма. Подъем, дети, завтрак через пятнадцать минут. Бегом в душ! Риса, ты в свой душ. — Она ехидно прищурилась на последней фразе. — Ты, конечно, девица совершеннолетняя, но ребенка нечего смущать. Жду вас внизу.
И ушла. Я сказала, что Татьяна Норайро идеальная японская леди? Фигу. Она идеальный матерый тролль стопицотого уровня с прошивкой армейского старшины! Ну… мама, в общем.
— Прошу прощения, я не хотел оскорбить или причинить вред. — Ну во-о-от, с утра и опять загоны. Надо раскачивать.
— Да ну тебя, расслабься уже. — Я потянулась и поцеловала принца в нос. — Если кого тут и оскорбили, то это меня! Ишь, развратительницу несовершеннолетних нашли тоже… р-р-родители, блин. По идее, они мою честь беречь должны, а по факту их твоя больше волнует, как будто я ее съем.
— От вас можно ожидать, — неожиданно усмехнулся Рич и, смущенно хмыкнув, быстро-быстро смотался в душ. Кажется, сам от себя не ожидал таких шуток. Наверное, его маман инфицировала. Ну, или я сама… Ладно, будем считать, что это не зараза, а нормальная микрофлора мозга, вот.
Принц и ду-у-уш. Так, не о том думаю.
— Эм, прошу прощения, — внезапно выглянул он из-за косяка двери, — а у вас душ только на воде? Сейчас лучше бы ионный или хотя бы простой дезинфектор…
— Не, техника дотуда пока не дошла, так что вода-вода и мыло душистое, — отвисла я, украдкой вздыхая. Мы-ы-ышцы!
— Но это тогда волосы мочить. Без нужных пропиток будут как гнездо птицы рух, — пробубнил Рич себе под нос, пока я пыталась сосчитать кубики у него на прессе.
— А у меня фен есть! Высушу и причешу! — страшно обрадовалась я, чуть не выпрыгнув из кигуруми. — Мойся, я быстро! Тоже сполоснусь и прибегу с техникой.
— Если тебя это не обременит, — снова смущенно отвел глаза он. И все-таки мужики с призмы странные: их не смутить разговорами о сексе или, вот как сейчас, практически наготой. А от банальных вещей краснеют и дымятся — хоть прикуривай.