Легенда о Чудограде. Книга первая. Властитель магии. Часть вторая. Союз пяти мужей
Шрифт:
— Нет! — вслух произнес он, едва поняв, почему пострадал только Баруна.
Открыв глаза, молодая женщина увидела взволнованное лицо Дана.
— Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?
— Я… все нормально. А что произошло? Где Баруна? Она приподнялась на руках и, увидев скорчившегося то боли Баруну, упрекнула мужа.
— Помоги ему!
— Да, да, конечно.
Спохватившись, он встал и подошел к Баруне, от боли у птицы рокха текли слезы из глаз. Оценив его состояние, Дан выяснил, что тот сломал оба крыла.
— Держись, друг, я тебе помогу.
Понимая, что если оставить Баруну в сознании, то боль будет невыносимой,
— Что произошло? — спросила она мужа, едва тот закончил с Баруной.
— Я точно не знаю, мы натолкнулись на что-то, я видел какие-то нити, как всполохи, но сейчас я их не вижу. И, если честно, ничего не приходит на ум.
— Нити?! — переспросила Амалия, не то, чтобы она ему не верила, просто у нее в голове не укладывалось, как такое возможно.
Внезапно Дан повалился на землю и, закрыв лицо руками, затравленно произнес.
— Это я виноват! Я не смотрел, я не увидел!
— Да ты что?! Не говори так!
Амалия опустилась рядом него на корточки и погладила его по волосам.
— Данечка, успокойся, даже ты не можешь видеть всего.
Он сел и долго сидел молча.
— Ты не понимаешь, — наконец, еле слышно произнес он. — Я фактически пытался убить вашего ребенка.
— Ну не убил же… Что?! У нас будет ребенок?!
Дан слабо улыбнулся.
— Прости, обычно женщина говорит об этом мужчине, а не наоборот.
— Но как ты узнал?!
Когда осматривал тебя, ты ведь была без сознания, она защитила тебя… от меня. Может, мы и столкнулись с теми нитями, но с такой силой нас откинула моя самозащита.
Амалия, потрясенная и испуганная, тоже долго сидела молча, наконец, она тихо спросила.
— Она? Ты уверен?
Он молча кивнул. Так они оба долго сидели молча, пока Дан, наконец, спросил.
— Ты очень злишься?
— Перестань говорить ерунду!
— Но ведь я…
— Ты должен вспомнить, что это может быть, — уверенно сказала она, — это сейчас самое главное. Не верю, что с подобным ни один властитель магии не сталкивался. Это наверняка, какой-то механизм, уже хотя бы потому, что сейчас управлять магией могут единицы, и то на начальном уровне, вполне возможно, что кто-то просто применил некий механизм по незнанию, как Кий. Думай, а мне… надо пройтись.
Она встала и быстро дошла до края острова, и хотя Дан не видел ее лица, но он услышал, что она плачет — он встал и пошел к ней.
— Амалия, ты что!
Он обнял её и ласково погладил по волосам.
— Прости, это все так… неожиданно.
— Ты просто рада, что все обошлось или… боишься?
— Не знаю, еще сама не поняла.
— Только не второе, ладно?
Взяв её за плечи, он отстранил ее от себя и посмотрел ей в глаза, решительно заявив.
— Амалия, я буду рядом, слышишь! Я уже говорил тебе и повторю вновь: женщины не умирали при родах во времена магии.
— Да ну тебя! Об этом я меньше всего хотела бы думать. Просто… страшно ведь. А вдруг я не справлюсь? Мне ведь уже тридцать три года, а у меня нет никакого опыта, я абсолютно не знаю, как себя вести с маленькими детьми. У меня даже младших братьев и сестер не было!
Дан широко улыбнулся.
— Не волнуйся, милая, об этом написано много книг, которые я буду читать вместе с тобой, потому что я в этом тоже ничего понимаю.
Дан вновь обнял её и вдруг с ужасом увидел, как приближаются к нему серебряные нити.
— Берегись!
Отстранив от себя Амалию, он загородил ее собой. На ум по-прежнему ничего не приходило, но он не мог себе позволить сейчас тратить время и погружаться в глубины прошлого — это могло стоить жизни Амалии, Баруне, а может, и ему самому. Тогда он попытался мысленно проникнуть в то, что быстро приближалось к ним, и, едва осознав и поняв, что это, он в ужасе отшатнулся.
— Что это такое? Чего оно хочет?
— Моей смерти. Иди к Баруне, пожалуйста!
Амалия не стала спорить и быстро, почти бегом, пошла обратно, к Баруне. Почувствовав себя более свободно, Дан вновь мысленно проник в толщу серебряного сгустка, который стала видеть и Амалия, едва нитевое облако окутало властителя магии. Дан очутился в пространстве гудящих вихрей, они состояли из боли, ненависти и отчаяния. Увы, но он ничем не мог помочь ей, только убить, дав свободу.
— Войслава! Я знаю, что ты слышишь меня. Не сопротивлялся, я хочу тебе помочь!
Один из вихрей стремительно пронесся вблизи него, Дан нутром почувствовал, исходившие от нее ярость и боль.
— Войслава! Не я сделал это с тобой, а тот, кто сделал, не понимал, что творит.
В сгустке серебряных нитей промелькнул блеклый, расплывчатый образ девушки, она не могла говорить, но Дан слышал её мысли.
— Моя мать сделала это.
— Что?! Но… я надеюсь, она не осознавала, что делала!
— Она сомкнула на моей шее кольцо и я стала тем, чем являюсь сейчас, всем и ничем.
— Но зачем? Зачем жертвовать собственной дочерью?! Неужели только ради того, чтобы убить малознакомого ей человека?
— Она знает тебя, и ее жертва не будет напрасной.
— Постой! — это было последнее, что он успел ей крикнуть, более Войслава не воспринимала его.
Всей своей мощью и яростью она обрушилась на магическую опору, проскользнув мимо властителя магии она направилась прямиком именно к опоре. И не зря, без опор магия не может нормально функционировать, а без магии ее властитель не может колдовать. Это чувство, жуткое осознание того, что нечто важное в мире рушится, внутри него что-то рушится — он уже испытывал его, еще тогда, когда ничего не знал о себе, не знал о своих возможностях и существовании магии в принципе. Вот почему он не помнил того, что происходило с ним, не помнил, куда ушел из больницы, куда пытался уйти из дома госпожи Руяны — разрушилась первая опора, и не смотря на то, что магия спала, связанная мощными крюками, она смогла ненадолго вырваться и обратиться к своему последнему спасителю, единственному магическому существу, незапертому ни в одном из Сторонних миров. Тогда Данислав знал, что должен был освободить Драгомира дэ Шора и, не останови его госпожа Руяна, магия, пробудилась бы чуть раньше. Сейчас властитель магии был тем, кто стоял на защите магических опор, но он уже допустил разрушение одной из них, и не мог позволить себе разрушение еще одной. Просто не имел права! Собрав всю свою волю в кулак, он отбросил серебряный сгусток и обрушился на то, что осталось от Войславы. Она отчаянно сопротивлялась, казалось, каждая клеточка его сознания заполнилась ее криками, а несколько огромных прессов пыталось раздавить его. В какой-то момент Дан не выдержал и закричал сам.