Легенда о докторе Фаусте
Шрифт:
Непосредственно вслед за народной книгой Шписа появляются основанные на ней стихотворные обработки сказания. Эпизод вооруженной стычки между виттенбергскими студентами, прекращенный волшебством Фауста (гл. 41), сохранился в кратком стихотворном переложении (три строфы по 12 строк) в рукописном собрании поэтических произведений нюрнбергских мейстерзингеров под фамилией Фридрих Беер и с датой 1 июня 1588 года {См.: J. Bolte. Ein Meistersingerlied von Dr. Faust. Euphorien, I, 1894, стр. 787788.
– Tille. N 36. стр. 76-77.}. Но еще раньше, 15 апреля того же года, сенат Тюбингенского университета оштрафовал и посадил в карцер двух студентов как авторов "истории Фауста" и издателя Hockius'a за напечатание этой книги {Постановление см.: Tille, Э 37. стр. 77.}. Речь идет о стихотворном переложении книги Шписа, которое было издано Александром Хокком (Hock) в Тюбингене и помечено 7 января 1588 года и инициалами стихотворцев {См.: Zarnсkе, стр. 269 и сл.}. Написанное так называемым ломаным стихом с парными рифмами (Knittelvers), в стиле популярных в бюргерской литературе XVI века стихотворных "шванков", оно является точным и сухим пересказом книги Шписа, за которым авторы следуют без существенных отступлений и дополнений. Книга сохранилась лишь в одном экземпляре в Копенгагенской библиотеке {Перепечатано: Kloster, IV,
К более позднему времени относятся так называемые народные баллады о Фаусте {См.: A. Tille. Die deutschen Volkslieder vom Doktor Faust. Halle, 1890.
– Ср. также: Engel. Faust-Schriften, стр. 114-137: Volkslieder vom Doctor Faust (Э 115-136).}. Впервые образец такой баллады был напечатан в 1806 году романтиками Арнимом и Брентано в известном сборнике "Волшебный рог мальчика" ("Des Knaben Wunderhorn") под заглавием "Доктор Фауст, печатная листовка из Кельна" ("Doktor Faust, fliegendes Blatt aus Koln"). Гете, рецензировавший сборник, отметил:;"Глубокие основные мотивы, могли бы, пожалуй, быть разработаны лучше". Действительно, кельнский текст сильно искажен. В настоящее время известно четыре немецких текста этой баллады, значительно лучше сохранившиеся, также в печатных "листовках" для народа (fliegende Blatter), все без даты; остальные три изданы в Австрии, где баллада о Фаусте была известна и в устном исполнении. Стихотворение это, однако, не старинная народная баллада, оно принадлежит к популярному в более позднее время фольклорному жанру "романсов уличных певцов" (Bankelsangerballaden), сходных с так называемыми "жестокими романсами", в которых обыкновенно описывалось какое-нибудь трагическое происшествие недавнего времени, народное бедствие, семейная или любовная трагедия. Баллады коротко рассказывают о жизни и деяниях Фауста, как, закляв "40 000 духов", он выбрал себе из них самого проворного, "быстрого как мысль" Мефистофеля, как он продал свою душу дьяволу, который чудесным образом доставлял ему яства и напитки, ублажал его волшебной музыкой, дал ему богатство, "золото и серебро" и т. п. Из числа эпизодов, о которых упоминается в балладе, некоторые в народной книге не встречаются. Фауст всеми силами досаждает Мефистофелю и старается придумать для него задачу потруднее: "Пусть он позлится - для меня это только потеха!". Когда Фауст разъезжает в почтовой карете, духи, сопровождающие его, должны строить для него мостовую, которую разбирают, как только он проехал; он устраивает в Страсбурге потешную стрельбу в цель, и Мефистофель служит ему мишенью; он катает кегли по Дунаю в Регенсбурге, Мефистофель должен прислуживать ему и подавать шары; он велит Мефистофелю вязать снопы из песка морского (мотив "трудных задач", заимствованный из сказочного фольклора). Духи, измученные тяжелой службой, сами просят чародея отпустить их на волю, но он не согласен и только радуется тому, что у них столько мук и забот (ich hab die Freude euch zu scheren). Он требует от своих волшебных слуг, чтобы они доставили его по воздуху в Иерусалим, хочет поклониться там кресту Христову, и, когда Мефистофель угрожает разорвать его на части и сбросить в море, он в отместку приказывает черту написать ему на полотне образ распятого Христа. Последнюю задачу черт не может выполнить до конца, так как не в силах воспроизвести буквы святого имени, начертанные на кресте. Чем послушаться Фауста, он готов скорее расторгнуть договор.
Эти элементы легенды носят католический характер, о чем свидетельствует культ распятия, а также жалкая роль черта, который, как во многих других средневековых католических легендах и шванках, является предметом не столько страха, сколько насмешки и вынужден признать свою слабость перед магической силой креста. В католических землях Австрии легенда о черте и распятии, связанная с именем Фауста, была известна уже в середине XVIII века, как об этом свидетельствует надпись под старинной иконой, сохранившаяся в местечке Недер в Тироле и носящая дату 1746 {Cм.: Konrad Вuttner. Beitrage zur Geschichte des Volksschauspieles vom Doctor Faust. Reichenberg. 1922, стр. 17.}. Ее отражения мы находим также в австрийских и чешских кукольных комедиях {См. ниже, стр. 338. См.: Cesky Lid, 1896. V, 426-429.}.
Баллада о Фаусте известна и в чешских народных обработках, которые не содержат, однако, никаких существенных отклонений по сравнению с немецкими {Cp.: Ernst Kraus, I, с., стр. 73-84.}.
С народной драмой и кукольными комедиями о Фаусте связаны по своему происхождению и народные песни лирического характера (всего 8 текстов). Это - жалобы, в которых оплакивается судьба Фауста, употребившего во зло "небесные дары" ("Fauste, jene Himmelsgaben, So dir mitgeteilet sein"), или предвещается его близкая гибель ("Fauste, Fauste, du musst sterben, Fauste, deine Zeit ist aus"). Они представляют стихотворные арии в народном стиле, которые целиком или в отрывках вкладывались в уста доброго ангела при исполнении драмы или кукольной комедии {См.: Creizenach, стр. 130-151, - См. афишу труппы Нейберов (Тексты, III, 17).}.
Лишь внешним образом связаны с легендой о Фаусте разнообразные книги заклинаний, ходившие под его именем с заглавием "Фаустово тройное заклятие адских духов" ("Faust's dreifacher Hollenzwang"). Обычную абракадабру демонологии - так называемые "экзорцизмы" (заклинания дьявола), кабалистические знаки и фигуры - предприимчивые издатели охотно украшали авторитетным именем прославленного чернокнижника, выдавая ее за те самые волшебные книги, которые перешли по наследству от Фауста к ученику его Вагнеру. Приманкой для читателя служили широковещательные заглавия, вроде: "Книга чудес, искусства и волшебства доктора Иоганна Фауста, именуемая также Ч_е_р_н_ы_й в_о_р_о_н или Т_p_о_й_н_о_е а_д_с_к_о_е з_а_к_л_я_т_и_е, которым я понудил духов приносить мне все, чего бы я ни пожелал, будь то золото или серебро, клады большие или малые, разрыв-траву, и что только еще существует подобное на земле, все я совершил с помощью этой книги, а также чтобы снова отпустить духов по своей воле" {"Dr. Johann Faustus Miracul-Kunst- und Wunderbuch oder der schwarze Rabe auch der Dreifache Hollen Zwang genannt..."}. Книги эти печатались или переписывались и покупались суеверными и доверчивыми людьми за большие деньги до самого конца XVIII века и известны в большом числе экземпляров и в различных редакциях {Библиографию
– "Вестник Европы", 1882, кн. 12, стр. 723.}.
Будущий просветитель и рационалист К.-Ф. Барт рассказывает в автобиографии (1790), как он в отроческие годы увлекался магией и как с великим трудом сумел раздобыть и вместе со своими товарищами похитить эту книгу у одного студента, который продавал ее за недоступную для бедных молодых людей огромную сумму в 300 талеров. Переписав книгу от руки, Барт и его товарищи пытались вызывать дьявола по указанному в ней рецепту, а после неудачи, разуверившись в магии окончательно, стали пугать привидениями суеверного собственника книги {См.: Carl Friedrich Bahrdt. Geschichte seines Lebens, seiner Meinungen und Schicksale. Wien, 1790, Kap. 18 (Fausts Hollenzwang).
– См.: Tille, N 339, стр. 822-835.}.
Гете использовал некоторые мотивы вульгарных "экзорцизмов" этого типа в своем "Фаусте" в сцене "Кухня ведьмы", но его герой не занимается подобным старомодным колдовством и с чувством гадливости говорит Мефистофелю: "Мне отвратительно это сумасшедшее волхвование!" (Mir widersteht das tolle Zauberwesen!)
"Ученая" литература XVII века не внесла ничего нового в историю легенды о Фаусте. Многочисленные богословские и полубогословские труды по демонологии, магиологии и демономагии, обличительные проповеди и трактаты против ведовства, собрания псевдоисторических и занимательных анекдотов на эту тему, в которых Тилле и другие коллекционеры-библиографы прослеживают отклики легенды о Фаусте {См.: Tille, стр. 111 и сл.
– Engel. Faust-Schriften, I. Geschichte, Sammelwerke und Allgemeines, стр. 1-56.}, не располагали о нем никаким новым материалом, кроме свидетельств XVI века и народных книг. Они цитируют эти свидетельства некритически и без разбора, переписывая друг друга и рассматривая показания современников Фауста в смысле их достоверности в одном ряду с фольклорными материалами и литературными вымыслами Шписа или Видмана и даже с народной книгой о Вагнере.
Появление народной книги Пфитцера (1674) вызвало первую попытку научной критики легенды: профессор И.-К. Дюрр (Дурриус) из Альторфа в длинном и ученом латинском послании к Георгу Фюреру (1676) вскрывает исторические противоречия и неправдоподобности этой книги {Письмо было опубликовано в книге: J. G. Schelhornius. Amoenitates Literariae. Frankfurt u. Leipzig. 1676 (изд. 2-е - 1726).
– Ср.: Тille, Э 126, стр. 229-245, и Э 215, стр. 516-518.}. По мнению Дюрра, исторический доктор Фауст тождествен с первопечатником Иоганном Фаустом (или Фустом) из Майнца, соперничавшим с Гутенбергом в изобретении книгопечатания (около 1447 года). Это анахронистическое отождествление, основанное лишь на созвучии имен, в свое время, однако, достаточно распространенное (см. стр. 274), получило некоторое хождение в позднейшей традиции. Оно засвидетельствовано в особенности в чешском устном и письменном предании {См.: Kraus, стр. 8 и сл.}, нашло отражение в романе "бурного гения" Клингера "Жизнь Фауста" (см. ниже, стр. 359), в перенесении в Майнц места действия кукольной комедии Гейсельбрехта (Тексты, IV, 2). Его подхватила г-жа де Сталь в своей книге "О Германии" 1813), послужившей в этом смысле источником для Пушкина в его наброске плана к "Сценам из рыцарских времен", где Фауст, как изобретатель книгопечатания, сопоставляется с изобретателем пороха Бертольдом Шварцем {А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений, т. VII. М., 1937, стр. 346.
– Ср.: В. Жирмунский. Гете в русской литературе. Л., 1937, стр. 138.}.
Поток "ведовской" литературы, не прекратившийся и в первой половине XVIII века, встречает растущее противодействие передовых идей немецкого буржуазного Просвещения. Уже в конце XVII века один из родоначальников этого направления, ученый Томазиус, более успешно и последовательно, чем в XVI веке Лерхеймер и Вир, выступил против ведовских процессов и суеверной мании колдовства {См.: Christian Thomasius. De crimine magiae, 1702.}. К этому времени относится вторая, более серьезная попытка научно-критического пересмотра традиционных материалов легенды о Фаусте - латинская диссертация виттенбергского магистра Неймана "Disputatio de Fauste prestigiatore" (1683). Нейман ссылается на ранние труды Томазиуса, но в особенности на просвещенного француза Габриеля Ноде, который уже в 1625 году поставил под сомнение в своей неоднократно переиздававшейся "Апологии" суеверные сказания, обвинявшие многих "великих мужей" прошлого в колдовстве; в частности, касаясь легенды о Фаусте, он утверждает, что это не "история", а "магический роман" (roman magique) {Gabriel Naude. Apologie pour tous les grands personnages qui ont ete faussement soupconnes de Magie. Paris, 1625.
– Ср.: Tille, Э 80, стр. 149-150 (см, в особенности расширенное издание 1669 года, Э 116, стр. 208-210.).}. Примыкая к Ноде, Нейманн отвергает ценность книги Видмана как исторического документа. Он отвергает также и анахронистическую гипотезу Дюрра. Обращаясь к свидетельствам "ученой" демонологической литературы XVI века (Манлия, Вира, Хондорфа, Филиппа Камерария и др.), он приходит к выводу, что Фауст действительно существовал, как о том рассказывают многие современники, но был он не "историческим лицом", а частным человеком, причем человеком мало известным (ein obskurer Kerl), вокруг имени которого в те отдаленные времена сложилось много вымышленных рассказов (Fabeln). Эти "правдоподобные вымыслы" (glaubwurdige Lugen) превратили историю его жизни в "магический роман", согласно выражению Ноде. "Сведений о нем сохранилось бы еще меньше, если бы комедианты столь часто не ставили его на театре" (Тексты, III, 8).
Брошюра Неймана и вызванная ею в "ученой" литературе дискуссия освежили интерес к теме, к тому времени уже устаревшей. Сочинение это переиздавалось неоднократно и было переведено на немецкий язык {M. Joh. Georg Neumann's. Curieuse Betrachtungen des sogenanntes D. Faustens. Aus dem Lateinischen ins Deutsche ubersetzt von M. M. Dresden und Leipzig. 1702.- См.: Kloster, V, str. 451-482.}. Рационалистические установки последней версии народной книги, написанной "Верующим христианином", несомненно подсказаны влиянием Неймана.